Re: Тропы северных рек. Белые ночи Поморья.
Сообщение Железный дорожник Вчера, 23:52
Увы, пассажирского дебаркадера в прошлом году не было. Как я понял - пассажирское сообщение из всей этой системы осталось только в виде экскурсий на р. Вологда
Пассажирское сообщение в Великом Устюге уже давно отсутствует. Вероятно, с 1990-х. Впрочем, и в 1970-е это были "Зори", парочка ПТ-шек и "Москвичей". Двухдечники - паровики, приписанные к Устюгу, работали на линии Котлас-Архангельск. Как и лимендские теплоходы ПИНЕГА, ИНДИГИРКА,ОЛЕКМА и НЕМАН.
Тропы северных рек. Белые ночи Поморья.
Модератор: yan
-
Vitalis Merta
- Повелитель морей
- Сообщения: 3574
- Зарегистрирован: 02 апр 2010, 21:18
-
Vitalis Merta
- Повелитель морей
- Сообщения: 3574
- Зарегистрирован: 02 апр 2010, 21:18
Re: Тропы северных рек. Белые ночи Поморья.
Petroskoi - Петрозаводск. Порт и город. Тимо: встреча с друзьями. Дневник Ильи.
Так выглядел Петрозаводский порт конца 1970-х - начала 1980х. Флот Беломорско-Онежского пароходства насчитывал почти 200 судов типа река-море. Пароходство осуществляло грузовые перевозки в каботаже, используя внутренние водные пути и в заграничном плавании: суда БОПа посещали порты 25 стран Европы, Азии и Северной Африки. Пароходство увеличивало жилой фонд в Петрозаводске, Пиндушах, Беломорске. Но и проблемы росли, как снежный ком. Острая нехватка ремонтных мощностей,как и специалистов-судоремонтников на самом крупном судоремонтном предприятии пароходства в Пиндушах. Появилась проблема нехватки плавсостава на судах внутреннего плавания: это можно наблюдать, читая ведомственную газету того периода "Водный транспорт". В каждом номере печатались объявления: БОПу требуются судоводители, судомеханики, судоремонтники...
Тимо рассказывает.
В Петрозаводском порту в июне пустынно. "Игарка" у причала. "Онежский - 8" пришел, а на нем - наш Юрий Андреич, самый ехидный в прошлом курсант по классификации Васселея. Ведь и в похищении курсовика поучаствовал, и еще несколько нашумевших в роте провокаций устроил. В отношении Васселея. Было дело.
Сейчас Юрий Андреевич весь в любви , намерен жениться и завязать с плаваниями. Визу ему так и не открыли. Подозревает, что причиной стало место рождения. Родился -то он в Тикси. А там его финские родители могли оказаться только по достаточно определенному поводу.
Забегая несколько вперед, упомяну, что "Онежский-8" загрузился и ушел без Юрия Андреевича. Влюбленный штурманец остался проводить невесту, каковая должна была ночным поездом уехать домой в Олонию. Юрий Андреевич надеялся успеть на теплоход. Не успел. Впрочем, рейсы у "Онежских" совсем не дальние, Юрий Андреевич совершенно не расстроился и пришел отсыпаться ко мне на пароход.
А меня после вахты вдруг позвал прогуляться в город Тойво Иванович. Я удивился: старпом днем занят по горло и убытие его с парохода выглядело, мягко говоря, странным.
- Я Мастера предупредил. Уважительная причина. Зубы подлечить. И у тебя ведь пломба выпала..
- Иваныч, откуда такая информация ?
- Ну вот. Еще в Архангельске грозился ты к зубному зайти. Я здесь вчера, сразу по приходу, в портовой поликлинике себе и тебе талончики взял. Пролечимся, потом в "Юности" пару часиков посидим. А уж потом - за дела. Мастер сообщил, что дней пять в Петрозаводске простоим. За Киль идем, а у него - диплом КМП. Да и Регистр нами заинтересовался. Времечко подошло.
В городе было по-летнему красиво. Свежая зелень июня украсила улицы.Центр Петрозаводска традиционно блистал чистотой и ухоженностью построек. Мы быстренько подлечили зубки и теперь ждали обязательные два часа, дабы после их прошествии посидеть в на главной улице карельской "хреновой, но все же столицы", как иногда обзывал Петрозаводск Тойво.
Мир тесен, а особенно тесно в Петрозаводске, где на каждом углу знакомые. У "Северной" встретили еще одного моего старого друга - боцмана Сашу. Боцман с "Волго-Балта" торопился к жене и пообещал заглянуть ко мне на пароход завтра.
- Интересный парень, - прокомментировал встречу Тойво. - Сразу видно - не местный.
-Тойво, а как ты определяешь: местный, не местный ? Саша и всего-то пару фраз успел произнести...
- Во-первых, акцент. И потом, есть в нем что-то буржуйское, то, что у нас не приветствуется. Отпечаток "тлетворного Запада"...
- Ты вот мне запрещаешь такие речи глаголить, а сам !
- Потому и запрещаю, что заметил у тебя ту же слабинку. что и у меня. Озвучивать крамольные мысли, каковые не приветствуются в нашем правильном обществе.. Ладно, прогуляемся до вокзала - и в "Юность". Есть у меня к тебе разговор. Можно, конечно, поговорить и на скамеечке в скверике, но, надеюсь, в кафухе нас никто прослушивать не будет ?
- Загадками говоришь, Тойво.
- Меня ведь к особисту вызывали сразу по приходу в Петрозаводск. А то, что вызовут, мне помполит пообещал. Сцепился я с ним в Архангельске. Он, конечно, молодой, не опытный. Тертый калач из бывалых никогда бы такие намерения не озвучил. А началось с того, что я в Таллинне еще прошлой осенью с эстонским моряком по-фински поговорил. В рамках владения языком. А помпа рядом стоял. И оскорбился, что мы при нем на "великом и могучем" не общаемся. Идеологически неправильно так себя вести. Долго он терпел, но в Архангельске все же сорвался..
Дневник Ильи.
" Вспоминаю последнюю встречу с ней. Тогда, в Кубеноозерье, я приехал рано утром. Она вышла, только что пробудившаяся, запах ее волос опьянил, одурманил, закружил голову.
- Здравствуй, девочка !
- Здравствуй, Илья !
Она вдруг заплакала... Я долго целовал ее и теплые руки ее лежали безвольно на моих плечах.
- Ты мучаешь меня, милый.
- Я приехал любить тебя.
- Нет ! Я боюсь....Я не сказала тебе главного. У меня был парень. Здесь, в Питере. В техникуме. Я любила его. А ты! Ты испортил все.
- Где он ?
-Он служит. И через год приедет ко мне. Что я скажу ему ?
- Я не знаю, как спросить тебя, но...
- Да, я однажды уступила ему, я сделала это всего один раз и теперь панически боюсь, что это повторится с тобой !
- Давай пить чай. Я не заходил к бабуле, прямо к тебе.
- Нет, я знаю, что ты думаешь ! Я знаю..Нет ! Мы никогда не были с ним близки, как с тобой. Он - другой. С ним не получилось бы так. Он не понял бы..Но, в нем - дикая гипнотизирующая сила. Я ничего не могла с ним сделать...Наливай чай и слушай. Он просто целовал меня и я цепенела. Я чувствовала себя кроликом перед удавом. И любила. И не смела отказать.
Хорошо, что это произошло перед самым его призывом. Теперь ты понимаешь, почему я такая. Помнишь того шведа ? Я тебе рассказывала о нем. Он сразу сказал мне о том, что в душе моей. Словно по глазам прочел... Принес книгу. О любви. Очень интересная книга. На русском, конечно. Из нее я многое узнала. Но все равно, вы все -разные. Ты, он , Олег. Вы страшно разные. Да, его, моего парня, зовут Олег. А шведа - Стиг.
Я долго думала об этом и поняла, что Олега я любила совсем по-другому. Я спокойно вышла бы за него замуж, нарожала бы детей. Но, я не знаю, что я буду делать с тобой !
Она упала на диван и задрожала мелкой дрожью. Мне стало не по себе...Она плакала долго.
- Миленькая, все будет хорошо, у нас все будет хорошо. Мы же договорились не делать друг другу больно. А ты рвешь мне душу !
Но слезы кончились. Наступили ласковые миги. Мы были вместе, мы нежились в любви и шептали самое сокровенное. А ночевал я у бабушки. И так промелькнула вся неделя. Днем мы были вместе. Вечером она выставляла меня за порог...
- До свидания, милый !
- Я очень люблю тебя...
Так выглядел Петрозаводский порт конца 1970-х - начала 1980х. Флот Беломорско-Онежского пароходства насчитывал почти 200 судов типа река-море. Пароходство осуществляло грузовые перевозки в каботаже, используя внутренние водные пути и в заграничном плавании: суда БОПа посещали порты 25 стран Европы, Азии и Северной Африки. Пароходство увеличивало жилой фонд в Петрозаводске, Пиндушах, Беломорске. Но и проблемы росли, как снежный ком. Острая нехватка ремонтных мощностей,как и специалистов-судоремонтников на самом крупном судоремонтном предприятии пароходства в Пиндушах. Появилась проблема нехватки плавсостава на судах внутреннего плавания: это можно наблюдать, читая ведомственную газету того периода "Водный транспорт". В каждом номере печатались объявления: БОПу требуются судоводители, судомеханики, судоремонтники...
Тимо рассказывает.
В Петрозаводском порту в июне пустынно. "Игарка" у причала. "Онежский - 8" пришел, а на нем - наш Юрий Андреич, самый ехидный в прошлом курсант по классификации Васселея. Ведь и в похищении курсовика поучаствовал, и еще несколько нашумевших в роте провокаций устроил. В отношении Васселея. Было дело.
Сейчас Юрий Андреевич весь в любви , намерен жениться и завязать с плаваниями. Визу ему так и не открыли. Подозревает, что причиной стало место рождения. Родился -то он в Тикси. А там его финские родители могли оказаться только по достаточно определенному поводу.
Забегая несколько вперед, упомяну, что "Онежский-8" загрузился и ушел без Юрия Андреевича. Влюбленный штурманец остался проводить невесту, каковая должна была ночным поездом уехать домой в Олонию. Юрий Андреевич надеялся успеть на теплоход. Не успел. Впрочем, рейсы у "Онежских" совсем не дальние, Юрий Андреевич совершенно не расстроился и пришел отсыпаться ко мне на пароход.
А меня после вахты вдруг позвал прогуляться в город Тойво Иванович. Я удивился: старпом днем занят по горло и убытие его с парохода выглядело, мягко говоря, странным.
- Я Мастера предупредил. Уважительная причина. Зубы подлечить. И у тебя ведь пломба выпала..
- Иваныч, откуда такая информация ?
- Ну вот. Еще в Архангельске грозился ты к зубному зайти. Я здесь вчера, сразу по приходу, в портовой поликлинике себе и тебе талончики взял. Пролечимся, потом в "Юности" пару часиков посидим. А уж потом - за дела. Мастер сообщил, что дней пять в Петрозаводске простоим. За Киль идем, а у него - диплом КМП. Да и Регистр нами заинтересовался. Времечко подошло.
В городе было по-летнему красиво. Свежая зелень июня украсила улицы.Центр Петрозаводска традиционно блистал чистотой и ухоженностью построек. Мы быстренько подлечили зубки и теперь ждали обязательные два часа, дабы после их прошествии посидеть в на главной улице карельской "хреновой, но все же столицы", как иногда обзывал Петрозаводск Тойво.
Мир тесен, а особенно тесно в Петрозаводске, где на каждом углу знакомые. У "Северной" встретили еще одного моего старого друга - боцмана Сашу. Боцман с "Волго-Балта" торопился к жене и пообещал заглянуть ко мне на пароход завтра.
- Интересный парень, - прокомментировал встречу Тойво. - Сразу видно - не местный.
-Тойво, а как ты определяешь: местный, не местный ? Саша и всего-то пару фраз успел произнести...
- Во-первых, акцент. И потом, есть в нем что-то буржуйское, то, что у нас не приветствуется. Отпечаток "тлетворного Запада"...
- Ты вот мне запрещаешь такие речи глаголить, а сам !
- Потому и запрещаю, что заметил у тебя ту же слабинку. что и у меня. Озвучивать крамольные мысли, каковые не приветствуются в нашем правильном обществе.. Ладно, прогуляемся до вокзала - и в "Юность". Есть у меня к тебе разговор. Можно, конечно, поговорить и на скамеечке в скверике, но, надеюсь, в кафухе нас никто прослушивать не будет ?
- Загадками говоришь, Тойво.
- Меня ведь к особисту вызывали сразу по приходу в Петрозаводск. А то, что вызовут, мне помполит пообещал. Сцепился я с ним в Архангельске. Он, конечно, молодой, не опытный. Тертый калач из бывалых никогда бы такие намерения не озвучил. А началось с того, что я в Таллинне еще прошлой осенью с эстонским моряком по-фински поговорил. В рамках владения языком. А помпа рядом стоял. И оскорбился, что мы при нем на "великом и могучем" не общаемся. Идеологически неправильно так себя вести. Долго он терпел, но в Архангельске все же сорвался..
Дневник Ильи.
" Вспоминаю последнюю встречу с ней. Тогда, в Кубеноозерье, я приехал рано утром. Она вышла, только что пробудившаяся, запах ее волос опьянил, одурманил, закружил голову.
- Здравствуй, девочка !
- Здравствуй, Илья !
Она вдруг заплакала... Я долго целовал ее и теплые руки ее лежали безвольно на моих плечах.
- Ты мучаешь меня, милый.
- Я приехал любить тебя.
- Нет ! Я боюсь....Я не сказала тебе главного. У меня был парень. Здесь, в Питере. В техникуме. Я любила его. А ты! Ты испортил все.
- Где он ?
-Он служит. И через год приедет ко мне. Что я скажу ему ?
- Я не знаю, как спросить тебя, но...
- Да, я однажды уступила ему, я сделала это всего один раз и теперь панически боюсь, что это повторится с тобой !
- Давай пить чай. Я не заходил к бабуле, прямо к тебе.
- Нет, я знаю, что ты думаешь ! Я знаю..Нет ! Мы никогда не были с ним близки, как с тобой. Он - другой. С ним не получилось бы так. Он не понял бы..Но, в нем - дикая гипнотизирующая сила. Я ничего не могла с ним сделать...Наливай чай и слушай. Он просто целовал меня и я цепенела. Я чувствовала себя кроликом перед удавом. И любила. И не смела отказать.
Хорошо, что это произошло перед самым его призывом. Теперь ты понимаешь, почему я такая. Помнишь того шведа ? Я тебе рассказывала о нем. Он сразу сказал мне о том, что в душе моей. Словно по глазам прочел... Принес книгу. О любви. Очень интересная книга. На русском, конечно. Из нее я многое узнала. Но все равно, вы все -разные. Ты, он , Олег. Вы страшно разные. Да, его, моего парня, зовут Олег. А шведа - Стиг.
Я долго думала об этом и поняла, что Олега я любила совсем по-другому. Я спокойно вышла бы за него замуж, нарожала бы детей. Но, я не знаю, что я буду делать с тобой !
Она упала на диван и задрожала мелкой дрожью. Мне стало не по себе...Она плакала долго.
- Миленькая, все будет хорошо, у нас все будет хорошо. Мы же договорились не делать друг другу больно. А ты рвешь мне душу !
Но слезы кончились. Наступили ласковые миги. Мы были вместе, мы нежились в любви и шептали самое сокровенное. А ночевал я у бабушки. И так промелькнула вся неделя. Днем мы были вместе. Вечером она выставляла меня за порог...
- До свидания, милый !
- Я очень люблю тебя...
Последний раз редактировалось Vitalis Merta 13 дек 2018, 19:35, всего редактировалось 4 раза.
-
Vitalis Merta
- Повелитель морей
- Сообщения: 3574
- Зарегистрирован: 02 апр 2010, 21:18
Re: Тропы северных рек. Белые ночи Поморья.
Petroskoi - Петрозаводск. В кафе "Юность". Разговор. Проблемы Тойво. Дневник Ильи.
Петрозаводск 1969 года. Набережная Онего. Открытка. Морской клуб ДОСААФ.
Тимо рассказывает.
Днем в "Юности" было немноголюдно. Мы устроились в углу подальше от входа и заказали "Рислинг" и мороженое.
- Так о чем ты хотел со мной поговорить вне парохода, Иваныч ? Про особиста ?
- Правильно понимаешь. "Вне парохода" - хорошо сказано. И про особиста. Думаю, тебя в тот кабинет тоже приглашали. И подписку о неразглашении взяли. Поэтому о факте твоего посещения оного неприятного помещения не спрашиваю. Туда приглашают всех. Кто противится предложенному сотрудничеству, попросту продолжают работу на судах внутреннего плавания. Остальные подписывают некую бумагу. И потом, естественно, сотрудничают. Все по-разному. Такие, как наш Кеша, бегают к помполиту при любом удобном случае. На загранке работать хочется, а с пьянкой расстаться сил не хватает. Посему - стучит. Я тебя насчет Кеши уже предупреждал.
Кто-то забывает о подписке. Ему напоминают. Тебя еще не приглашали побеседовать по итогам зимнего плавания? Жди. Не отказывайся. Коси под желание сотрудничать. Пиши бумаги. На любого. Типа: "Капитан любит поболтать с вражескими лоцманами. А старпом предпочитает баварское пиво "Жигулевскому", в чем усматриваю недостаточный патриотизм". Там не дураки сидят. Поймут твое отношение к сотрудничеству с органами. Конечно, это может повлиять на сроки твоего продвижения по служебной лестнице. Но, не обязательно. Эпизодические заносы презентов кадровикам тоже чего-то стоят.
- Тойво, что-то ты издалека начал ... Про Кешу мы уже говорили, о "сотрудничестве" тоже весь экипаж знает и, если Кеша отсутствует, в каютах матросов на эту тему иногда под бутылочку можно много интересного услышать...
- Тимо, я тебе еще раз напоминаю: поменьше сиди в матросских каютах. Забудь о курсантском братстве. Ты теперь -комсостав . Помни об этом ! Знаешь, вообще-то, даже со штурманами и механиками учись вести себя соответсвующим образом. Конечно, ты человек двух культур и влияние на твой кругозор вологодских родственников дает о себе знать. Я всю зиму к тебе присматриваюсь. Ты, как царский орел - с двумя головами. А меня отец воспитывал по-другому: "Запомни, говаривал ISI-папочка: мы и они - вода и масло. Они никогда не признают в тебе равного. Ты для них - чухна. Хотя, сам знаешь, соплеменники наши в Суоми как-то поцивильнее живут. И туалеты у них - идеально чистые, и на тротуар харкать не принято,"
- Твой отец обижен был этой властью. Ты рассказывал, что он десять лет в лагерях провел...
- Дело не в этом. Не во власти дело. Вот скоро Макаровку закончу, а интерес у меня к иному. К проблемам межнациональным. Почему вот Прибалтика может в чистоте и опрятности жить, а в Петрозаводске только проспект Ленина сияет ухоженностью...Ну еще, Карла Маркса, да Дзержинского улочки... А поедешь в Деревянку или в Соломенное....
- Тойво, знаешь, я этими темами не озадачиваюсь...Ничего ты не изменишь. Впрочем, кто тебя держит ? Семьи нет, квартиру через пять пятилеток дадут, зашел бы в Таллинне в пароходство, хуже не станет..
- Заходил. Пароходство у них только по названию - Эстонское. Эстонцев там - раз, два и обчелся... Да и диплом мой для них - ничто, речное училище в морском флоте ничего не значит... Как-то не хочется из старпомов в матросы... Макаровку надо сначала закончить.
- Ты, собственно, чего меня сюда затащил ? Об этом и на пароходе можно было вечерком поболтать....
- На пароходе вечерком слишком тихо. Не хочу, чтобы мои разговоры кто-то изучал...
- Неужели все так серьезно ?
- Мне в пароходстве вчера сказали, что капитаном я могу стать лишь на внутрянке. Мол, политически не созрел для капитана судов заграничного плавания...
- О, Тойво, это уже серьезно !
- Остается - в рыбаки податься. Впрочем, и там настоящий морской диплом нужен. У меня однокашник в Куйбышев уехал работать. Уже - мастер. Но, увы, рвется обратно в Карелию. Он хоть и не нашего племени, а уловил чутко: народ там совсем иной и ему там не комфортно. Рассказывал: в городе все первые этажи под решетками. Такого в Петрозаводске не увидишь.
А про приятеля своего самарского - совсем дивную историю рассказал. У того - "Жигуленок". И случилось ему жену в аэропорт отвезти срочно. Сбегал в гараж. Подогнал "Жигуленок" к подъезду. Пока за женой на девятый этаж в лифте поднимался, у ВАЗика два колеса отвинтили и кирпичики подложили. Жена, естественно, на самолет опоздала... Так вот люди живут. Азиатщина...Впрочем, определение это и для Азии-то уже устарело... Дикость. После таких рассказов - Петрозаводск- почти Европа...
Дневник Ильи.
" Мы уезжали в город, ходили в кино и целовались в темных холодных двориках, вспоминая, как хорошо нам было на "Вирме". Впрочем, в избе у озера нам тоже было хорошо...
Но, "Вирма" - далеко, да и старпом уже уехал в отпуск. Оставшийся за старшего пожилой механик вряд ли обрадовался бы нашему появлению.
В училище я вернулся без опоздания, без денег и без ума от любви. Осталась в деревне и надежда, что все у нас будет хорошо.
Черной змеей проползла и исчезла, тут же отринутая, затоптанная изуверская мыслишка: она из тех, кого любят безумно, но лишь до тех пор, пока дело вплотную не приблизится к женитьбе. Может и не моя это была мысль. Верно, где-то в радиопередаче, книге, фильме промелькнуло и ушло...Но уголек сомнения остался. А письма ее были и нежными и растерянными одновременно. Добрыми и полными любви были мои ответы, писанные после отбоя в бытовке...
"Илья, здравствуй, мореход мой пресноводный !
Это - я. Уже декабрь. Через две недели - Новый год. Что-то принесет он мне ? Прошлый год, вернее пока еще этот, нынешний, я даже не встречала. Олег ушел служить. И я остро ощутила одиночество и боль. Вчера перечитала все твои письма, твои добрые и нежные письма. Ужасно грустно. Спросишь: почему ? Я и сама еще не знаю. Одна моя половинка говорит: " Я буду его женой !" А другая - "Нет ! Разве такое может повториться ? Не теряй себя ! "
- "Но ведь повторилось же !- твердит первая.
- "Это совсем другое !" - ехидничает вторая.
А она, эта вторая - мой двойник. Она всегда была сильнее меня. Очевидно, поэтому наваливается апатия.
Но я никогда не бываю равнодушна к природе.
Я низко кланяюсь деревьям, травам, небу и солнцу. Но - не людям. Мама говорит, что это грех - не любить людей. Вчера перечитывала твои письма и ехидно улыбалась. Почему так ? Ведь твои письма - это неповторимое, доброе, нежное, так нужное мне. Вчера вот не было твоего нового письма и была пустота. А я издеваюсь над тобой. Но и над собой тоже. И не могу дать ответ ни на один из твоих вопросов.
А потом мне становится грустно. Ты, конечно, что-нибудь бы придумал, если бы мы были вместе. Но ты далеко.
Ты сможешь приехать на Новый год в Кубеноозерье ?
Так и не получилось мое письмо добрым. Я ужасный человек. И как ты меня терпишь ?
Пиши. Очень жду. Целую. Я.
P.S: Сегодня еду к маме в деревню. У нас такая "смешная" погода. Почти весь снег растаял."
-
Петрозаводск 1969 года. Набережная Онего. Открытка. Морской клуб ДОСААФ.
Тимо рассказывает.
Днем в "Юности" было немноголюдно. Мы устроились в углу подальше от входа и заказали "Рислинг" и мороженое.
- Так о чем ты хотел со мной поговорить вне парохода, Иваныч ? Про особиста ?
- Правильно понимаешь. "Вне парохода" - хорошо сказано. И про особиста. Думаю, тебя в тот кабинет тоже приглашали. И подписку о неразглашении взяли. Поэтому о факте твоего посещения оного неприятного помещения не спрашиваю. Туда приглашают всех. Кто противится предложенному сотрудничеству, попросту продолжают работу на судах внутреннего плавания. Остальные подписывают некую бумагу. И потом, естественно, сотрудничают. Все по-разному. Такие, как наш Кеша, бегают к помполиту при любом удобном случае. На загранке работать хочется, а с пьянкой расстаться сил не хватает. Посему - стучит. Я тебя насчет Кеши уже предупреждал.
Кто-то забывает о подписке. Ему напоминают. Тебя еще не приглашали побеседовать по итогам зимнего плавания? Жди. Не отказывайся. Коси под желание сотрудничать. Пиши бумаги. На любого. Типа: "Капитан любит поболтать с вражескими лоцманами. А старпом предпочитает баварское пиво "Жигулевскому", в чем усматриваю недостаточный патриотизм". Там не дураки сидят. Поймут твое отношение к сотрудничеству с органами. Конечно, это может повлиять на сроки твоего продвижения по служебной лестнице. Но, не обязательно. Эпизодические заносы презентов кадровикам тоже чего-то стоят.
- Тойво, что-то ты издалека начал ... Про Кешу мы уже говорили, о "сотрудничестве" тоже весь экипаж знает и, если Кеша отсутствует, в каютах матросов на эту тему иногда под бутылочку можно много интересного услышать...
- Тимо, я тебе еще раз напоминаю: поменьше сиди в матросских каютах. Забудь о курсантском братстве. Ты теперь -комсостав . Помни об этом ! Знаешь, вообще-то, даже со штурманами и механиками учись вести себя соответсвующим образом. Конечно, ты человек двух культур и влияние на твой кругозор вологодских родственников дает о себе знать. Я всю зиму к тебе присматриваюсь. Ты, как царский орел - с двумя головами. А меня отец воспитывал по-другому: "Запомни, говаривал ISI-папочка: мы и они - вода и масло. Они никогда не признают в тебе равного. Ты для них - чухна. Хотя, сам знаешь, соплеменники наши в Суоми как-то поцивильнее живут. И туалеты у них - идеально чистые, и на тротуар харкать не принято,"
- Твой отец обижен был этой властью. Ты рассказывал, что он десять лет в лагерях провел...
- Дело не в этом. Не во власти дело. Вот скоро Макаровку закончу, а интерес у меня к иному. К проблемам межнациональным. Почему вот Прибалтика может в чистоте и опрятности жить, а в Петрозаводске только проспект Ленина сияет ухоженностью...Ну еще, Карла Маркса, да Дзержинского улочки... А поедешь в Деревянку или в Соломенное....
- Тойво, знаешь, я этими темами не озадачиваюсь...Ничего ты не изменишь. Впрочем, кто тебя держит ? Семьи нет, квартиру через пять пятилеток дадут, зашел бы в Таллинне в пароходство, хуже не станет..
- Заходил. Пароходство у них только по названию - Эстонское. Эстонцев там - раз, два и обчелся... Да и диплом мой для них - ничто, речное училище в морском флоте ничего не значит... Как-то не хочется из старпомов в матросы... Макаровку надо сначала закончить.
- Ты, собственно, чего меня сюда затащил ? Об этом и на пароходе можно было вечерком поболтать....
- На пароходе вечерком слишком тихо. Не хочу, чтобы мои разговоры кто-то изучал...
- Неужели все так серьезно ?
- Мне в пароходстве вчера сказали, что капитаном я могу стать лишь на внутрянке. Мол, политически не созрел для капитана судов заграничного плавания...
- О, Тойво, это уже серьезно !
- Остается - в рыбаки податься. Впрочем, и там настоящий морской диплом нужен. У меня однокашник в Куйбышев уехал работать. Уже - мастер. Но, увы, рвется обратно в Карелию. Он хоть и не нашего племени, а уловил чутко: народ там совсем иной и ему там не комфортно. Рассказывал: в городе все первые этажи под решетками. Такого в Петрозаводске не увидишь.
А про приятеля своего самарского - совсем дивную историю рассказал. У того - "Жигуленок". И случилось ему жену в аэропорт отвезти срочно. Сбегал в гараж. Подогнал "Жигуленок" к подъезду. Пока за женой на девятый этаж в лифте поднимался, у ВАЗика два колеса отвинтили и кирпичики подложили. Жена, естественно, на самолет опоздала... Так вот люди живут. Азиатщина...Впрочем, определение это и для Азии-то уже устарело... Дикость. После таких рассказов - Петрозаводск- почти Европа...
Дневник Ильи.
" Мы уезжали в город, ходили в кино и целовались в темных холодных двориках, вспоминая, как хорошо нам было на "Вирме". Впрочем, в избе у озера нам тоже было хорошо...
Но, "Вирма" - далеко, да и старпом уже уехал в отпуск. Оставшийся за старшего пожилой механик вряд ли обрадовался бы нашему появлению.
В училище я вернулся без опоздания, без денег и без ума от любви. Осталась в деревне и надежда, что все у нас будет хорошо.
Черной змеей проползла и исчезла, тут же отринутая, затоптанная изуверская мыслишка: она из тех, кого любят безумно, но лишь до тех пор, пока дело вплотную не приблизится к женитьбе. Может и не моя это была мысль. Верно, где-то в радиопередаче, книге, фильме промелькнуло и ушло...Но уголек сомнения остался. А письма ее были и нежными и растерянными одновременно. Добрыми и полными любви были мои ответы, писанные после отбоя в бытовке...
"Илья, здравствуй, мореход мой пресноводный !
Это - я. Уже декабрь. Через две недели - Новый год. Что-то принесет он мне ? Прошлый год, вернее пока еще этот, нынешний, я даже не встречала. Олег ушел служить. И я остро ощутила одиночество и боль. Вчера перечитала все твои письма, твои добрые и нежные письма. Ужасно грустно. Спросишь: почему ? Я и сама еще не знаю. Одна моя половинка говорит: " Я буду его женой !" А другая - "Нет ! Разве такое может повториться ? Не теряй себя ! "
- "Но ведь повторилось же !- твердит первая.
- "Это совсем другое !" - ехидничает вторая.
А она, эта вторая - мой двойник. Она всегда была сильнее меня. Очевидно, поэтому наваливается апатия.
Но я никогда не бываю равнодушна к природе.
Я низко кланяюсь деревьям, травам, небу и солнцу. Но - не людям. Мама говорит, что это грех - не любить людей. Вчера перечитывала твои письма и ехидно улыбалась. Почему так ? Ведь твои письма - это неповторимое, доброе, нежное, так нужное мне. Вчера вот не было твоего нового письма и была пустота. А я издеваюсь над тобой. Но и над собой тоже. И не могу дать ответ ни на один из твоих вопросов.
А потом мне становится грустно. Ты, конечно, что-нибудь бы придумал, если бы мы были вместе. Но ты далеко.
Ты сможешь приехать на Новый год в Кубеноозерье ?
Так и не получилось мое письмо добрым. Я ужасный человек. И как ты меня терпишь ?
Пиши. Очень жду. Целую. Я.
P.S: Сегодня еду к маме в деревню. У нас такая "смешная" погода. Почти весь снег растаял."
-
Последний раз редактировалось Vitalis Merta 11 апр 2019, 19:00, всего редактировалось 5 раз.
-
Vitalis Merta
- Повелитель морей
- Сообщения: 3574
- Зарегистрирован: 02 апр 2010, 21:18
Re: Тропы северных рек. Белые ночи Поморья.
Petroskoi - Петрозаводск. Разговор. Проблемы Тойво. Дневник Ильи.
Петрозаводский порт в начале 1980-х. Фотооткрытка.
Тимо рассказывает.
Мы вышли из и медленно побрели в сторону РЭБ, где стоял наш теплоход. Тойво молчал. Потом вдруг тихо сказал:
- Ты понял все же, почему я не стал говорить о моих проблемах тебе на судне ? Ты совсем молодой, про твою тетушку в Хельсинки никто не знает, точнее, знают, но полагают, что не знаешь ее ты. Рижская тетушка - не в счет. Она - советская. И уже совсем не в счет твоя тетушка Терху. У нее только имя - неправильное. Кстати, я ведь тоже рожден был не Иванычем, Отца крестили когда-то в Ингрии как Йохана.
- Обычное дело. Бабушка рассказывала, что ее мать привезли из Германии совсем девчонкой. Звали ту девчонку Берта. Но замуж ей позволили выйти за православного карела только после того, как она сама стала православной Верой. Это было еще в царские времена.
- Да ты, оказывается, еще и тевтонец ! Интересно, знают ли об этом где следует !
- Думаю, знают. Но, я и сам-то слышал сей факт от матери вскользь. И было это очень давно. А вот твой отец - это серьезно. Он рассказывал тебе много крамольного ?
- Да, много. И просил молчать об услышанном. Рассказывал про Зимнюю войну. Он ведь был в финской красной армии.
- Ничего об этом не знаю.
- И не надо тебе знать. Видишь, я не держу слово, рассказываю тебе то, что отец рассказывать запретил.
- Не зря говаривал Мюллер в "Семнадцати мгновениях..": "Что знают двое, знает свинья !"
- Старина Мюллер был прав. Но когда-нибудь люди все же узнают правду. Иногда хочется уехать далеко и насовсем, чтобы не видеть всего этого !
- Тойво, а может ты слишком комплексуешь ? Ну и хрен с ней, с загранкой. Поднакопишь денежек, купишь кооператив в Петрозаводске. Устроишься на пассажирскую "Комету" - туристов в Кижи катать. Зимой - дома. Дачку построишь..
- Не знаю. Вон видишь, впереди кретин идет, на асфальт харкает. И окурок бросил. И таких - полстраны. Подъезды местные видел ? А трущобы на Перевалке ? А умирающее Заонежье ? В Хельсинки я как-то окурок полдня в кармане носил. Не сообразил, что урны, маленькие такие и чистенькие у них на стенах домов.А асфальт - идеально чист и рука не поднимается его загадить окурком.. А у нас - как говаривал незабвенный Федор Иванович Достоевский, нет ни одного не проплеванного квадратного метра земли. Я тогда с эстонцем не просто на финском говорил. Иногда на русские фразы переходили. Сложно нам было все на финском выразить. А помпа слышал: эстонец жаловался, что все больше "гостей с востока" к ним завозят. Грязных, дурно воспитанных. И смысл его печального монолога сводился к тому, что из чистенькой уютной Эстонии Москва делает еще одну Карелию.
- Да, согласен. Петрозаводск хоть в центре более-менее ухожен. А Пиндуши, а Беломорск...
- Помнишь преподавателя английского Ларису Владимировну ?
- Конечно, помню. Милая такая женщина. Умница.
- Она рассказывала: Ее мужа после ГИИВТА направляли в БОП и предложили выбрать любой город из трех: Петрозаводск, Пиндуши, Беломорск. Муж спросил, где управление пароходства находится ? И выбрал Петрозаводск. Сейчас он большой человек в пароходстве. А друг его попал под обаяние слова "Беломорск". Приехал, загрустил, сам знаешь, что такое Шижня...Спился парень....
Такая вот грустная история.
- Да, но я думаю, многое зависит от самого человека. Спиваются и в Петрозаводске. И даже в идеальной почти Суоми алкаши есть.
-Алкаши есть везде. Все зависит от того, сколько их. Вот у нас на пароходе вроде пьющих, кроме Кеши нет. Но это только на первый взгляд. Не будем считать практикантов рулевых мотористов. Ну, мастер умеет пить. Помпа совсем не пьет. Что тоже не нормально. Остальным - только дай волю.
- Я на таких пароходах работал, что наш - царствие трезвенников...
- Это потому, что в загранку ходим. И только поэтому. Кстати, у меня друг Макаровку закончил и в Балтийское пароходство ушел. Сидели с ним как-то в Питере, в кабачке. Порассказывал. У нас только половина флота - загранплавание.Есть куда пьяниц сплавить.. У них все суда к буржуям ходят. И пьют же они в рейсах ! Как наш боцман любит повторять:"Приходи глядеть !" Поэтому и не хочется мне в последнее время ни в рыбаки, ни в моряки... Уехать бы в Суоми. Но, это - только сбежать. А финны обратно возвращают..
- Тойво, ты этого не говорил, я не слышал....
- Ладно. Пришли уже. Так договорились: на пароходе контакты минимальны.Тебе в капитаны надо пробиваться...
В Ленинграде в город вместе будем иногда прогуливаться, в Таллинне, в Риге. Ну, и на Волге где-нибудь. Слышал я, вторую половину лета будем Волгу утюжить на иранской линии.
- В Ленинграде к бабушке моей можем прокатиться. В Риге - к тетушке.
- Я тебя в Ленинграде, если стоять подольше доведется, к нам в городок свожу. С отцом познакомлю. Посмотришь, во что ныне Ингрию превратили....
- Ладно, культурная программа на вторую половину навигации составлена. А вон и кэп наш топает. Хороший знак. Кэп у нас - мужик что надо !
Вечером читал дневник Ильи:
"Девчонка моя...Мне хочется исповедываться перед тобой, как перед священником исповедуются верующие. Обо всем рассказать в чем был и не был виноват...
Где-то прочитанное:" Счастлив тот, кто находит истинного друга, еще счастливее тот, кто найдет его в своей жене". Это из "Лезвия бритвы".
Девчоночка моя, не приеду я на Новый год, хотя очень хочу увидеть тебя ! Что делать, у нас нет каникулярного отпуска и второго января уже занятия. Мы - выпускной курс. За прогул ведь и вылететь можно. Я - трус ? Да. Настоящий мужчина нашел бы способ приехать.
Милая девчонка, я читаю нелюбимого тобою Есенина и отчаянно осознаю: не могу, не умею сказать о любви своей как умел это делать Сергей Александрович. Ты, конечно, улыбнешься, читая эти строки: ишь куда меня занесло ! От скромности не умру ?
ЕСли бы знала ты, как был бы я счастлив, умея о любви говорить по-есенински. У него есть все: и боль, и грусть, и нежность земная. Или неземная ? Нет, самая земная, и ничего нет прекрасной земной нежности. Ты ведь знаешь, что это такое. Ты умеешь сводить с ума именно земной нежностью. Сводить с ума лохматого кадета из далекого Великого Устюга. Из старинного Устюга на спящей подо льдом Сухоне-реке. И я шепчу тебе, шепчу нежные слова. Северный ветер отнесет их над полями и лесами в дремлющей в декабрьской промозглости чухонский Ленинград. Я никогда не забуду твои волшебные ласки, добрая моя девчоночка ! Я сохраню как самое святое колдовство твоих рук и губ. Ты веришь мне ?
Недавно был отбой в роте, но курсачи еще бродят по бытовке, письмо написать спокойно не дают. Буду закругляться.
Целую много раз всю тебя. Твой Я."
Курсанты и преподаватели В-УРУ. 1960-е годы.
Петрозаводский порт в начале 1980-х. Фотооткрытка.
Тимо рассказывает.
Мы вышли из и медленно побрели в сторону РЭБ, где стоял наш теплоход. Тойво молчал. Потом вдруг тихо сказал:
- Ты понял все же, почему я не стал говорить о моих проблемах тебе на судне ? Ты совсем молодой, про твою тетушку в Хельсинки никто не знает, точнее, знают, но полагают, что не знаешь ее ты. Рижская тетушка - не в счет. Она - советская. И уже совсем не в счет твоя тетушка Терху. У нее только имя - неправильное. Кстати, я ведь тоже рожден был не Иванычем, Отца крестили когда-то в Ингрии как Йохана.
- Обычное дело. Бабушка рассказывала, что ее мать привезли из Германии совсем девчонкой. Звали ту девчонку Берта. Но замуж ей позволили выйти за православного карела только после того, как она сама стала православной Верой. Это было еще в царские времена.
- Да ты, оказывается, еще и тевтонец ! Интересно, знают ли об этом где следует !
- Думаю, знают. Но, я и сам-то слышал сей факт от матери вскользь. И было это очень давно. А вот твой отец - это серьезно. Он рассказывал тебе много крамольного ?
- Да, много. И просил молчать об услышанном. Рассказывал про Зимнюю войну. Он ведь был в финской красной армии.
- Ничего об этом не знаю.
- И не надо тебе знать. Видишь, я не держу слово, рассказываю тебе то, что отец рассказывать запретил.
- Не зря говаривал Мюллер в "Семнадцати мгновениях..": "Что знают двое, знает свинья !"
- Старина Мюллер был прав. Но когда-нибудь люди все же узнают правду. Иногда хочется уехать далеко и насовсем, чтобы не видеть всего этого !
- Тойво, а может ты слишком комплексуешь ? Ну и хрен с ней, с загранкой. Поднакопишь денежек, купишь кооператив в Петрозаводске. Устроишься на пассажирскую "Комету" - туристов в Кижи катать. Зимой - дома. Дачку построишь..
- Не знаю. Вон видишь, впереди кретин идет, на асфальт харкает. И окурок бросил. И таких - полстраны. Подъезды местные видел ? А трущобы на Перевалке ? А умирающее Заонежье ? В Хельсинки я как-то окурок полдня в кармане носил. Не сообразил, что урны, маленькие такие и чистенькие у них на стенах домов.А асфальт - идеально чист и рука не поднимается его загадить окурком.. А у нас - как говаривал незабвенный Федор Иванович Достоевский, нет ни одного не проплеванного квадратного метра земли. Я тогда с эстонцем не просто на финском говорил. Иногда на русские фразы переходили. Сложно нам было все на финском выразить. А помпа слышал: эстонец жаловался, что все больше "гостей с востока" к ним завозят. Грязных, дурно воспитанных. И смысл его печального монолога сводился к тому, что из чистенькой уютной Эстонии Москва делает еще одну Карелию.
- Да, согласен. Петрозаводск хоть в центре более-менее ухожен. А Пиндуши, а Беломорск...
- Помнишь преподавателя английского Ларису Владимировну ?
- Конечно, помню. Милая такая женщина. Умница.
- Она рассказывала: Ее мужа после ГИИВТА направляли в БОП и предложили выбрать любой город из трех: Петрозаводск, Пиндуши, Беломорск. Муж спросил, где управление пароходства находится ? И выбрал Петрозаводск. Сейчас он большой человек в пароходстве. А друг его попал под обаяние слова "Беломорск". Приехал, загрустил, сам знаешь, что такое Шижня...Спился парень....
Такая вот грустная история.
- Да, но я думаю, многое зависит от самого человека. Спиваются и в Петрозаводске. И даже в идеальной почти Суоми алкаши есть.
-Алкаши есть везде. Все зависит от того, сколько их. Вот у нас на пароходе вроде пьющих, кроме Кеши нет. Но это только на первый взгляд. Не будем считать практикантов рулевых мотористов. Ну, мастер умеет пить. Помпа совсем не пьет. Что тоже не нормально. Остальным - только дай волю.
- Я на таких пароходах работал, что наш - царствие трезвенников...
- Это потому, что в загранку ходим. И только поэтому. Кстати, у меня друг Макаровку закончил и в Балтийское пароходство ушел. Сидели с ним как-то в Питере, в кабачке. Порассказывал. У нас только половина флота - загранплавание.Есть куда пьяниц сплавить.. У них все суда к буржуям ходят. И пьют же они в рейсах ! Как наш боцман любит повторять:"Приходи глядеть !" Поэтому и не хочется мне в последнее время ни в рыбаки, ни в моряки... Уехать бы в Суоми. Но, это - только сбежать. А финны обратно возвращают..
- Тойво, ты этого не говорил, я не слышал....
- Ладно. Пришли уже. Так договорились: на пароходе контакты минимальны.Тебе в капитаны надо пробиваться...
В Ленинграде в город вместе будем иногда прогуливаться, в Таллинне, в Риге. Ну, и на Волге где-нибудь. Слышал я, вторую половину лета будем Волгу утюжить на иранской линии.
- В Ленинграде к бабушке моей можем прокатиться. В Риге - к тетушке.
- Я тебя в Ленинграде, если стоять подольше доведется, к нам в городок свожу. С отцом познакомлю. Посмотришь, во что ныне Ингрию превратили....
- Ладно, культурная программа на вторую половину навигации составлена. А вон и кэп наш топает. Хороший знак. Кэп у нас - мужик что надо !
Вечером читал дневник Ильи:
"Девчонка моя...Мне хочется исповедываться перед тобой, как перед священником исповедуются верующие. Обо всем рассказать в чем был и не был виноват...
Где-то прочитанное:" Счастлив тот, кто находит истинного друга, еще счастливее тот, кто найдет его в своей жене". Это из "Лезвия бритвы".
Девчоночка моя, не приеду я на Новый год, хотя очень хочу увидеть тебя ! Что делать, у нас нет каникулярного отпуска и второго января уже занятия. Мы - выпускной курс. За прогул ведь и вылететь можно. Я - трус ? Да. Настоящий мужчина нашел бы способ приехать.
Милая девчонка, я читаю нелюбимого тобою Есенина и отчаянно осознаю: не могу, не умею сказать о любви своей как умел это делать Сергей Александрович. Ты, конечно, улыбнешься, читая эти строки: ишь куда меня занесло ! От скромности не умру ?
ЕСли бы знала ты, как был бы я счастлив, умея о любви говорить по-есенински. У него есть все: и боль, и грусть, и нежность земная. Или неземная ? Нет, самая земная, и ничего нет прекрасной земной нежности. Ты ведь знаешь, что это такое. Ты умеешь сводить с ума именно земной нежностью. Сводить с ума лохматого кадета из далекого Великого Устюга. Из старинного Устюга на спящей подо льдом Сухоне-реке. И я шепчу тебе, шепчу нежные слова. Северный ветер отнесет их над полями и лесами в дремлющей в декабрьской промозглости чухонский Ленинград. Я никогда не забуду твои волшебные ласки, добрая моя девчоночка ! Я сохраню как самое святое колдовство твоих рук и губ. Ты веришь мне ?
Недавно был отбой в роте, но курсачи еще бродят по бытовке, письмо написать спокойно не дают. Буду закругляться.
Целую много раз всю тебя. Твой Я."
Курсанты и преподаватели В-УРУ. 1960-е годы.
Re: Тропы северных рек. Белые ночи Поморья.
Виталис, большое Вам спасибо за продолжение Вашего интересного и всестороннего рассказа, творческий подход в преподнесении повествования и фотографий, энтузиазм в освещении темы !
-
Vitalis Merta
- Повелитель морей
- Сообщения: 3574
- Зарегистрирован: 02 апр 2010, 21:18
Re: Тропы северных рек. Белые ночи Поморья.
Петрозаводск- Ленинград. Белая ночь на Онего и Свири. Вахты. Мысли. Дневник Ильи.
Фотоснимок Петрозаводского рейда в 1969 году.
Тимо рассказывает.
Мы простояли в Петрозаводске целую неделю. Регистр проверял состояние судна, каждый день на теплоход приходили какие-нибудь комиссии, инспекции, отдельные ответственные работники. Капитан носился между управлением пароходства и судном, механики курсировали между отделом главного механика, складом, механическим цехом и конторой РЭБ с постоянством курьеров, старпом тоже не сидел без дела: отбивал атаки в смысле претензий к работе системы пожаротушения, демонстрировал вместе с боцманом работу шпиля и брашпиля, шлюпбалок и сами шлюпки. Я возился с корректурой, бухгалтерией, сверял наличие инструкций и наставлений, флагов МСС, штурманских инструментов... Перечислять, чем приходится заниматься экипажу в базовом порту - дело нудное и неинтересное для читателя. Ибо, те, кто связан с водным транспортом и так знает рутинность этой стороны работы, а те, кто не моряк и не речник - все равно не прочувствуют всю нудность действа прохождения проверки готовности теплохода, или, как часто пишут еще в документах минречфлота, паротеплохода, к дальнейшей транспортной деятельности.
По силам описать стоянку в родном порту было разве что такому мастеру изложения треволнений экипажа в различных экстремальных ситуациях, каким был выдающийся мореход-писатель Виктор Конецкий.
В конце концов капитан получил предписания о плановом доковании в июле в Пиндушах ( точнее назвать это слипованием), а проблему отсутствия у мастера диплома капитана дальнего плавания решили совсем оригинально: на судно подсадили капитана-наставника, обладавшего таковым дипломом. Мотористы открыто ворчали: шлюпки теплохода не позволяли взять в рейс еще одного человека, только указанных в документах восемнадцать река-море -ходов. И посему одного из мотористов оставляли в Петрозаводске. Двум оставшимся было предложено нести вахты шесть через шесть. Тем, кого такой порядок не устраивал, разрешалось в рейс не идти. Но рейс был за Кильский канал, в ФРГ и посему - шмоточно выгодный. Оставляемый моторист готов был работать и шесть через шесть, но стармех сурово напомнил ему о былом разговоре насчет причитающихся отгулов. Моторист остался в Петрозаводске. Рулевые тут же подали капитану крамольную идею: а не оставить ли на рейс совершенно, с их точки зрения, бесполезного помполита. ? На что капитан не без юмора посоветовал им по этому вопросу обратиться к самому "помпе". Идею капитана рулевые восприняли без энтузиазма и вопрос сам по себе остался в стадии сослагательного наклонения.
Вышли в 18 часов. Озеро было по-июньски тихим, совсем белым, слева лежал затянутый легкой дымкой безбрежный простор. Капитан-наставник, бывший рыбак, по этому поводу не преминул сказать краткую речь о том, что такая озерная призрачная безбрежность никогда не введет в заблуждение настоящего морехода, бороздившего просторы мирового океана. Озеро, оно и есть озеро...
Я попытался вступиться за любимое мое Äänisjärvi.. Наставник соответствующим его должности тоном посоветовал нашему мастеру принять от третьего помощника знание должностных обязанностей и важно удалился с мостика. Впрочем, больше я его на мостике и не видел: погоды в течение всего рейса стояли замечательно теплые и важный наставник часами резался в нарды на юте с помполитом или стармехом. После Беломорска, где о рыбаках у меня сложилось впечатление, как о людях достаточно демократичных, фельдфебельский выпад наставника неприятно меня поразил и более я с ним не общался никак, впрочем он во мне и не нуждался, естественно.
Онего действительно было в том прекрасном состоянии, каковое запомнилось мне еще во время первой с ним встречи. Тихая матовая гладь в сочетании с наступающей белой ночью навевали какие-то несбыточные мечты, воспоминания рассказов тетушки Терху о древних героях, обитавших в этих местах, о буксире, что был моим первым карельским пароходом, о тихих заонежских деревушках, где часто стоял тот наш пароход и о девчонках, гостивших в этих деревушках у дедушек-бабушек.. Впрочем, вспомнилась и Двина, Устюг, Илья, его любовь к поэзии. К концу моей вахты наш лесовозик подходил к Свири. Передав службу второму помощнику, которого капитан, впрочем, одного не оставил, я сбежал по трапу в каюту. Спать не хотелось. Я открыл дневник Ильи...
Дневник Ильи.
"Илья, здравствуй !
Сегодня получила оба твоих письма и сразу пишу ответ. Спасибо тебе. Знаешь, Илюшенька, мне сейчас так легко и хорошо ! Если бы можно было это лаконично передать на бумаге.. Хорошо быть любимой и слышать, читать об этом.
Все. Та любовь ушла. Чуточку грустно. Взамен ей пришла другая.... Что она принесет ?
Я знаю, ты поможешь мне. Ты не из тех, кто упрекает и смеется. И я очень рада, что ты понимаешь меня. Даже странно: есть на свете человек, который меня понимает. Ведь даже говорит, что у нее это не получается.
Спасибо тебе за это ! И за все.
Я люблю тебя, милый мой, добрый мой человек ! Это какая-то другая любовь, жизненная и нам так необходимая. Не придуманная, не сказочная. Она принесет мне счастье. А все остальное я перечеркну в памяти, забуду, все: боль, сомнения, страхи и неверие.
Быстрее бы проходила эта зима ! А стихи я когда-то действительно писала. Однажды даже отнесла их в редакцию. Но, к великому редакторову веселью, и к моему разочарованию, мне отвечено было примерно так: " Мы прочли Ваши стихи, но, к сожалению, они лишены рифмы, содержания..." Ну, и так далее. Больше стихов я не сочиняла....
Ты пиши мне чаще. Все, бегу на работу.
Целую и обнимаю тебя. Я".
Зима в Великом Устюге. Пассажирские пароходы в затоне ССРЗ.
Фотоснимок Петрозаводского рейда в 1969 году.
Тимо рассказывает.
Мы простояли в Петрозаводске целую неделю. Регистр проверял состояние судна, каждый день на теплоход приходили какие-нибудь комиссии, инспекции, отдельные ответственные работники. Капитан носился между управлением пароходства и судном, механики курсировали между отделом главного механика, складом, механическим цехом и конторой РЭБ с постоянством курьеров, старпом тоже не сидел без дела: отбивал атаки в смысле претензий к работе системы пожаротушения, демонстрировал вместе с боцманом работу шпиля и брашпиля, шлюпбалок и сами шлюпки. Я возился с корректурой, бухгалтерией, сверял наличие инструкций и наставлений, флагов МСС, штурманских инструментов... Перечислять, чем приходится заниматься экипажу в базовом порту - дело нудное и неинтересное для читателя. Ибо, те, кто связан с водным транспортом и так знает рутинность этой стороны работы, а те, кто не моряк и не речник - все равно не прочувствуют всю нудность действа прохождения проверки готовности теплохода, или, как часто пишут еще в документах минречфлота, паротеплохода, к дальнейшей транспортной деятельности.
По силам описать стоянку в родном порту было разве что такому мастеру изложения треволнений экипажа в различных экстремальных ситуациях, каким был выдающийся мореход-писатель Виктор Конецкий.
В конце концов капитан получил предписания о плановом доковании в июле в Пиндушах ( точнее назвать это слипованием), а проблему отсутствия у мастера диплома капитана дальнего плавания решили совсем оригинально: на судно подсадили капитана-наставника, обладавшего таковым дипломом. Мотористы открыто ворчали: шлюпки теплохода не позволяли взять в рейс еще одного человека, только указанных в документах восемнадцать река-море -ходов. И посему одного из мотористов оставляли в Петрозаводске. Двум оставшимся было предложено нести вахты шесть через шесть. Тем, кого такой порядок не устраивал, разрешалось в рейс не идти. Но рейс был за Кильский канал, в ФРГ и посему - шмоточно выгодный. Оставляемый моторист готов был работать и шесть через шесть, но стармех сурово напомнил ему о былом разговоре насчет причитающихся отгулов. Моторист остался в Петрозаводске. Рулевые тут же подали капитану крамольную идею: а не оставить ли на рейс совершенно, с их точки зрения, бесполезного помполита. ? На что капитан не без юмора посоветовал им по этому вопросу обратиться к самому "помпе". Идею капитана рулевые восприняли без энтузиазма и вопрос сам по себе остался в стадии сослагательного наклонения.
Вышли в 18 часов. Озеро было по-июньски тихим, совсем белым, слева лежал затянутый легкой дымкой безбрежный простор. Капитан-наставник, бывший рыбак, по этому поводу не преминул сказать краткую речь о том, что такая озерная призрачная безбрежность никогда не введет в заблуждение настоящего морехода, бороздившего просторы мирового океана. Озеро, оно и есть озеро...
Я попытался вступиться за любимое мое Äänisjärvi.. Наставник соответствующим его должности тоном посоветовал нашему мастеру принять от третьего помощника знание должностных обязанностей и важно удалился с мостика. Впрочем, больше я его на мостике и не видел: погоды в течение всего рейса стояли замечательно теплые и важный наставник часами резался в нарды на юте с помполитом или стармехом. После Беломорска, где о рыбаках у меня сложилось впечатление, как о людях достаточно демократичных, фельдфебельский выпад наставника неприятно меня поразил и более я с ним не общался никак, впрочем он во мне и не нуждался, естественно.
Онего действительно было в том прекрасном состоянии, каковое запомнилось мне еще во время первой с ним встречи. Тихая матовая гладь в сочетании с наступающей белой ночью навевали какие-то несбыточные мечты, воспоминания рассказов тетушки Терху о древних героях, обитавших в этих местах, о буксире, что был моим первым карельским пароходом, о тихих заонежских деревушках, где часто стоял тот наш пароход и о девчонках, гостивших в этих деревушках у дедушек-бабушек.. Впрочем, вспомнилась и Двина, Устюг, Илья, его любовь к поэзии. К концу моей вахты наш лесовозик подходил к Свири. Передав службу второму помощнику, которого капитан, впрочем, одного не оставил, я сбежал по трапу в каюту. Спать не хотелось. Я открыл дневник Ильи...
Дневник Ильи.
"Илья, здравствуй !
Сегодня получила оба твоих письма и сразу пишу ответ. Спасибо тебе. Знаешь, Илюшенька, мне сейчас так легко и хорошо ! Если бы можно было это лаконично передать на бумаге.. Хорошо быть любимой и слышать, читать об этом.
Все. Та любовь ушла. Чуточку грустно. Взамен ей пришла другая.... Что она принесет ?
Я знаю, ты поможешь мне. Ты не из тех, кто упрекает и смеется. И я очень рада, что ты понимаешь меня. Даже странно: есть на свете человек, который меня понимает. Ведь даже говорит, что у нее это не получается.
Спасибо тебе за это ! И за все.
Я люблю тебя, милый мой, добрый мой человек ! Это какая-то другая любовь, жизненная и нам так необходимая. Не придуманная, не сказочная. Она принесет мне счастье. А все остальное я перечеркну в памяти, забуду, все: боль, сомнения, страхи и неверие.
Быстрее бы проходила эта зима ! А стихи я когда-то действительно писала. Однажды даже отнесла их в редакцию. Но, к великому редакторову веселью, и к моему разочарованию, мне отвечено было примерно так: " Мы прочли Ваши стихи, но, к сожалению, они лишены рифмы, содержания..." Ну, и так далее. Больше стихов я не сочиняла....
Ты пиши мне чаще. Все, бегу на работу.
Целую и обнимаю тебя. Я".
Зима в Великом Устюге. Пассажирские пароходы в затоне ССРЗ.
-
Vitalis Merta
- Повелитель морей
- Сообщения: 3574
- Зарегистрирован: 02 апр 2010, 21:18
Re: Тропы северных рек. Белые ночи Поморья.
По Свири.Белая ночь и черные мысли. Дневник Ильи.
Встреча на Свири.
Река, соединяющая Онего и Ладогу всегда была оживленной водной магистралью,но особенно интенсивным движение на этой реке наблюдалось в 1970-1980-е годы. Речные пароходства быстро пополнялись большегрузными судами: и речными, и класса река-море. Количество таких сухогрузов только в Беломорско-Онежском пароходстве достигло 200 единиц. Новые 4-х дечные пассажирские суда получали Волжское Объединенное, Московское речное, Камское речное, Северо-Западное речное, Волго-Донское речное пароходства. Интенсивно развивался такой вид пассажирских перевозок, как туристические. И все транзитные грузовые как и большинство туристических линий проходили через реку Свирь..
Встречались на Свири и такие кораблики...
Красавица- Свирь. Название реки уже давно русифицировано. На языке коренного населения этих мест это - SYVÄRI или SYVÄJOKI - ГЛУБОКАЯ РЕКА.
Тимо вспоминает.
Мы вошли в Свирь в ноль часов 11 июня, я заполнил журнал и ушел читать дневник Ильи. Прочитал одно письмо, но настроение было какое-то разлохмаченное стоянкой в Петрозаводске, разговором с Тойво. Я никогда не задумывался над тем, о чем рассказал Тойво в кафе . Да, я понимал, что многое в жизни не так просто, как казалось еще в училище, в беззаботную курсантскую пору. Практика на Белом море и несколько месяцев на "Балтийском", перевозящем лес из Архангельска в Калининград тоже обогатили меня определенным опытом. Вспомнилось, как при выпуске командир роты, засидевшись в кубрике старшин грустно пошутил: " Главная ваша задача сейчас - умело жениться и решить жилищную проблему через сие действо. Пароходство еще добрый десяток лет будет числить за вами не более, как койку в общежитии плавсостава...Вот Коля, - командир ласково посмотрел на старшину 41-й группы - эту проблему уже решил: домик у жены на Перевалке. Васселей жену с квартирой в Шижне имеет. Но это - не ллойдовский вариант. Старайтесь закрепиться в Петрозаводске. Это единственное место в Карелии, пригодное для проживания.."
-Кому как, - взвился Васселей, - мне Петрозаводск и даром не нужен. Не карельский это уже город ! Чем он от какой-нибудь Вологды отличается !
- Не тронь мою Вологду ! - незлобливо отозвался Виктор.
- Ну и звездуй на свою Сухону лягушек гонять, вОлогодскОй ты наш !
- Я тоже не люблю, когда вологодских обижают. Они не хуже карелов. Тоже северяне, - вступился я за места беззаботного детства. И вспомнил Илью.
- Ладно, я вам совет дал, головы у вас на плечах имеются, думайте ! - командир попрощался и вышел из кубрика. Время было позднее и ему пора было домой. В общагу, кстати...
Как недавно это было.. Год назад.
Я вышел на палубу юта. Белая ночь струилась вместе с рекой и спать совсем не хотелось. Пожалуй, надо бы с Тойво еще поговорить. Жениться я еще не собираюсь, но все время мотаться по тетушкам во время отпуска - тоже не дело. И общага - не свой угол. Проблема.
Мимо прошел огромный четырехдечник. На палубе веселились пассажиры. На Волгу пошел. Люди отдают деньги за возможность прокатиться по реке. А нам за это еще и зарплату платят. Впрочем, платят мало. До смешного мало. И если не продавать купленные за границей шмотки, скопить денег, к примеру на машину, сложно. А коммерсант из меня тоже - никакой. И приходится отдавать "товар" более предприимчивым корешкам... Вот лето и зиму отработал, а на книжку ничего не положил, как все тетушки инструктировали...Какая тут машина. Командир, конечно, дело советует, насчет женитьбы на петрозаводчанке с квартирой. Но вот, знаю несколько девчонок в карельской столице, все или с родителями живут, или вообще в общаге...Это Николиной жене подфартило - дед домик в городе оставил... Вспомнился капитан с "Болта". Живет в Пиндушах в восьмиквартирном домике типа "все удобства во дворе". В Пиндушах ! Ладно бы - в Петрозаводске. Спать надо идти...
На вахту к восьми я вышел, когда мы все еще шли по Свири.
Дневник Ильи.
"Люблю. Ты спишь, а я пришел к тебе во сне. И тихо прошептал: люблю ... И ты мне рук прикосновенье подарила. Я взял ладоней нежный плен и целовал.... И как хранящую меня молитву, берег прикосновений миги. Шептал: люблю, люблю.
Волос твоих туман сводил меня с ума. Я помню. Помню глаз твоих зовущий теплый свет. И губ - бальзам. И слов вино. Но ты ведь спишь сейчас. Волшебных снов тебе. Зима плывет по северу и сказок мудрость в сугробах затаилась. Про то, как мы согреем наши души у старой заколдованной печи. Та печь лечила в стужу января усталых рыбаков и сильных лесорубов. И мне так хочется забраться в уголок, в укромное местечко у припечка. И там ласкать тебя. До синего рассвета.
Я до рассвета не усну, тебя лаская. Желанную мою. Мою родную. Я буду целовать тебя не только в теплом старом доме. Везде, где нам с тобой придется побывать. Тебя я буду целовать. На лютом ладожском ветру. И на тропинке у скирды соломы. Где наша память помнит август теплый. Я в новой песне соберу любовных сказок нежность.
Сейчас зима. От Устюга до Волги. От Сухоны до дальних рубежей. Везде снега, повсюду стынут сосны, под льдами черная вода. В затонах стылые суда. Которые ты так и не признала. К которым так капризно ревновала. И до сих пор та ревность не прошла.
Моей любви горячий бег несет меня в тревожных снах. Ты далеко. И твой бездомный Ленинград ни мне и ни тебе не рад. Мы для его купеческой толкучки- два инородных тела, два наивных дурачка издалека.
Наш-август, озеро, песок. И пляж огромный без людей. Совсем пустынный. Там чистота прибрежных трав. И воздух -мед. И тучи - только для волшебных сосновых наших лишь лесов.
Мы избу срубим у воды. Посадим сад, поставим баньку. И будем только я и ты. И наши дети. И жизни тихие желанья.
Целую тебя. Сейчас уже ночь. Иду спать. Я"
Буксирные пароходы проекта 732. Их в Великом Устюге называли "генералами". Семнадцать таких пароходов ежегодно с конца октября по май зимовали и ремонтировались в затоне судоремонтно-судостроительного завода. С начала 1950-х до середины 1980-х.
Более тридцати лет. Целое поколение речников было связано судьбами с плотоводами-паровиками, тружениками Северной Двины.
Встреча на Свири.
Река, соединяющая Онего и Ладогу всегда была оживленной водной магистралью,но особенно интенсивным движение на этой реке наблюдалось в 1970-1980-е годы. Речные пароходства быстро пополнялись большегрузными судами: и речными, и класса река-море. Количество таких сухогрузов только в Беломорско-Онежском пароходстве достигло 200 единиц. Новые 4-х дечные пассажирские суда получали Волжское Объединенное, Московское речное, Камское речное, Северо-Западное речное, Волго-Донское речное пароходства. Интенсивно развивался такой вид пассажирских перевозок, как туристические. И все транзитные грузовые как и большинство туристических линий проходили через реку Свирь..
Встречались на Свири и такие кораблики...
Красавица- Свирь. Название реки уже давно русифицировано. На языке коренного населения этих мест это - SYVÄRI или SYVÄJOKI - ГЛУБОКАЯ РЕКА.
Тимо вспоминает.
Мы вошли в Свирь в ноль часов 11 июня, я заполнил журнал и ушел читать дневник Ильи. Прочитал одно письмо, но настроение было какое-то разлохмаченное стоянкой в Петрозаводске, разговором с Тойво. Я никогда не задумывался над тем, о чем рассказал Тойво в кафе . Да, я понимал, что многое в жизни не так просто, как казалось еще в училище, в беззаботную курсантскую пору. Практика на Белом море и несколько месяцев на "Балтийском", перевозящем лес из Архангельска в Калининград тоже обогатили меня определенным опытом. Вспомнилось, как при выпуске командир роты, засидевшись в кубрике старшин грустно пошутил: " Главная ваша задача сейчас - умело жениться и решить жилищную проблему через сие действо. Пароходство еще добрый десяток лет будет числить за вами не более, как койку в общежитии плавсостава...Вот Коля, - командир ласково посмотрел на старшину 41-й группы - эту проблему уже решил: домик у жены на Перевалке. Васселей жену с квартирой в Шижне имеет. Но это - не ллойдовский вариант. Старайтесь закрепиться в Петрозаводске. Это единственное место в Карелии, пригодное для проживания.."
-Кому как, - взвился Васселей, - мне Петрозаводск и даром не нужен. Не карельский это уже город ! Чем он от какой-нибудь Вологды отличается !
- Не тронь мою Вологду ! - незлобливо отозвался Виктор.
- Ну и звездуй на свою Сухону лягушек гонять, вОлогодскОй ты наш !
- Я тоже не люблю, когда вологодских обижают. Они не хуже карелов. Тоже северяне, - вступился я за места беззаботного детства. И вспомнил Илью.
- Ладно, я вам совет дал, головы у вас на плечах имеются, думайте ! - командир попрощался и вышел из кубрика. Время было позднее и ему пора было домой. В общагу, кстати...
Как недавно это было.. Год назад.
Я вышел на палубу юта. Белая ночь струилась вместе с рекой и спать совсем не хотелось. Пожалуй, надо бы с Тойво еще поговорить. Жениться я еще не собираюсь, но все время мотаться по тетушкам во время отпуска - тоже не дело. И общага - не свой угол. Проблема.
Мимо прошел огромный четырехдечник. На палубе веселились пассажиры. На Волгу пошел. Люди отдают деньги за возможность прокатиться по реке. А нам за это еще и зарплату платят. Впрочем, платят мало. До смешного мало. И если не продавать купленные за границей шмотки, скопить денег, к примеру на машину, сложно. А коммерсант из меня тоже - никакой. И приходится отдавать "товар" более предприимчивым корешкам... Вот лето и зиму отработал, а на книжку ничего не положил, как все тетушки инструктировали...Какая тут машина. Командир, конечно, дело советует, насчет женитьбы на петрозаводчанке с квартирой. Но вот, знаю несколько девчонок в карельской столице, все или с родителями живут, или вообще в общаге...Это Николиной жене подфартило - дед домик в городе оставил... Вспомнился капитан с "Болта". Живет в Пиндушах в восьмиквартирном домике типа "все удобства во дворе". В Пиндушах ! Ладно бы - в Петрозаводске. Спать надо идти...
На вахту к восьми я вышел, когда мы все еще шли по Свири.
Дневник Ильи.
"Люблю. Ты спишь, а я пришел к тебе во сне. И тихо прошептал: люблю ... И ты мне рук прикосновенье подарила. Я взял ладоней нежный плен и целовал.... И как хранящую меня молитву, берег прикосновений миги. Шептал: люблю, люблю.
Волос твоих туман сводил меня с ума. Я помню. Помню глаз твоих зовущий теплый свет. И губ - бальзам. И слов вино. Но ты ведь спишь сейчас. Волшебных снов тебе. Зима плывет по северу и сказок мудрость в сугробах затаилась. Про то, как мы согреем наши души у старой заколдованной печи. Та печь лечила в стужу января усталых рыбаков и сильных лесорубов. И мне так хочется забраться в уголок, в укромное местечко у припечка. И там ласкать тебя. До синего рассвета.
Я до рассвета не усну, тебя лаская. Желанную мою. Мою родную. Я буду целовать тебя не только в теплом старом доме. Везде, где нам с тобой придется побывать. Тебя я буду целовать. На лютом ладожском ветру. И на тропинке у скирды соломы. Где наша память помнит август теплый. Я в новой песне соберу любовных сказок нежность.
Сейчас зима. От Устюга до Волги. От Сухоны до дальних рубежей. Везде снега, повсюду стынут сосны, под льдами черная вода. В затонах стылые суда. Которые ты так и не признала. К которым так капризно ревновала. И до сих пор та ревность не прошла.
Моей любви горячий бег несет меня в тревожных снах. Ты далеко. И твой бездомный Ленинград ни мне и ни тебе не рад. Мы для его купеческой толкучки- два инородных тела, два наивных дурачка издалека.
Наш-август, озеро, песок. И пляж огромный без людей. Совсем пустынный. Там чистота прибрежных трав. И воздух -мед. И тучи - только для волшебных сосновых наших лишь лесов.
Мы избу срубим у воды. Посадим сад, поставим баньку. И будем только я и ты. И наши дети. И жизни тихие желанья.
Целую тебя. Сейчас уже ночь. Иду спать. Я"
Буксирные пароходы проекта 732. Их в Великом Устюге называли "генералами". Семнадцать таких пароходов ежегодно с конца октября по май зимовали и ремонтировались в затоне судоремонтно-судостроительного завода. С начала 1950-х до середины 1980-х.
Более тридцати лет. Целое поколение речников было связано судьбами с плотоводами-паровиками, тружениками Северной Двины.
Последний раз редактировалось Vitalis Merta 18 дек 2018, 21:19, всего редактировалось 1 раз.
-
Vitalis Merta
- Повелитель морей
- Сообщения: 3574
- Зарегистрирован: 02 апр 2010, 21:18
Re: Тропы северных рек. Белые ночи Поморья.
По реке Свирь в летнюю дремлющую Ладогу. Тимо о Викторе. Дневник Ильи.
В ходовой рубке теплохода типа "Морской" смешанного река-море плавания. Беломорско-Онежское пароходство первым стало получать эти суда из Финляндии. Именно "Морской-1" пришел в БОП в 1966 году. До серии судов типа "Морской" в пароходстве уже хорошо знали финские суда: сразу после войны на Онего и Белое море пришли паровые буксиры нескольких типов из страны Суоми, потом в БОПе появились сухогрузы "Беломорский" и "Онежский", тоже построенные в Финляндии. И все же именно серия сухогрузов типа "Морской" была самой удачной: комфорт, удобные каюты, хорошие мореходные качества. Класс Регистра СССР.
Впрочем, уже "Морской-2" был передан Северному речному пароходству и стал первым в Архангельске теплоходом речников, выходящим в Белое море. А "Морской-3", тоже 1966 года постройки, отработав в БОПе около 20 лет ушел на Амур через Суэцкий канал,а совсем недавно мелькнул на одном из дальневосточных сайтов. Ныне он ходит под другим именем, но жив ведь еще ветеран ! Впоследствии, в связи с распоряжением Министерства речного флота, все суда типа "Морской" Беломорско-Онежское пароходство передало на Амур, Енисей, а "Морской-20" поработал даже в Сахалинском морском пароходстве... Эти суда заслуживают отдельного рассказа и давно лежит в шкафу папочка с историями их биографий...
Тимо рассказывает.
Если читатель полагает, что автор этих записок я, Тимо, он заблуждается. Я лишь передал дневники, которые вел начерно и отрывочно первые пять лет моих река-морских скитаний однокашнику Виктору, с которым мы сдружились на почве общей детско-юношеской привязанности к Кубеноозерью. Правда, Виктор сразу поступил в Петрозаводское училище и никогда не был в Устюге.Но он любил слушать мои рассказы про работу на Двине, а позднее не поленился переписать на имеющейся у него старенькой пишущей машинке дневники Ильи. Виктор отработал на судах БОПа всего год, женился, скитался по частным квартирам, вынужден был просить работу на берегу и получил, как наказание за упертость, должность мастера производственного обучения в Пиндушской "хабзаке". Работа в том странном учебном заведении достойна отдельного повествования, что Виктор и сделал.Есть у меня его рассказ "Хабзайцы". Он отработал в Пиндушах пять лет, жил в какой-то развалюхе, получал еще меньше чем на пароходах, ожесточился, но не запил горькую, а писал, писал... Его повести и рассказы не брали в печать. В них было много крамольного, мрачного, не соответствующего духу советской эпохи. Потом Виктор снова ушел в пароходство, отработал там пять лет,учительствовал в сельской школе в Приладожье... Эти годы вспоминает, как самые мрачные в метаниях между пароходами и педагогикой. Слишком горькими были потери тех лет. Наконец, измученный лишениями, разочарованный переменами в государстве, Виктор купил в деревне в родных краях старенькую избу и успокоился. Старый дом требует ежедневной работы отнюдь не литературного характера...В итоге - записки опять попали ко мне, к Тимо.
А я в начале 1990-х по совету друга, мудрого Тойво, уехал в Суоми. Как и Тойво, и много других бывших советских граждан, кто сумел доказать Финляндии принадлежность к suomen juuret - финским корням. Но об этом - тоже несколько позже.
Мы идем по Свири. Динамик прокашлялся и предложил "команде пить чай, очередной смене приготовиться на вахту. Я совсем не выспался и в кают-компании взял у кокши тлько бутерброды и кипяток. Кофе заварил сам: крепкий, черный. Полегчало. В реке, хотя капитан и в рубке, дремать некогда. Навстречу постоянно ползут пузатые "Волго-Доны", буксиры с лихтерами, наши БОПовские "Балтийские", "Сормачи", "Волго-Балты". Идут пачками из-под невской разводки. Мы, конечно, в разводку уже не успеем и будем стоять в Уткиной Заводи...
Штурман, не спать !
Это мастер. Отмашки надобно подавать вовремя, будь они неладны....
Все, мысли, не относящиеся к судовождению, прочь !
Так и проползла утренняя вахта. В 12 часов пообедал и свалился в койку. Адмиральский час придумали мудрые люди: хотя на наших пароходах такового не существует официально, после обеда большинство экипажа, кто не обременен вахтой, на часик устраиваются " прижать подушку".
В 16 часов вышли в Ладогу. Мне опять достанется сутолока Невы и мерзкие Ивановские пороги...
Все же морями-озерами ходить легче.
Вскоре пароход сбавил ход: к нам торопился маленький рыбачок. На палубе громоздились ящики с только что добытой рыбой. Старпом купил сразу два ящика: сиги, судаки, лещи. Значит, в ближайшие дни будет уха. Кокша варить уху не умеет - у нее получается рыбный суп, а это - совсем другое блюдо. Ладно, заглянем в дневник Ильи. Кроме дневника, я конечно, читаю и книги. Единственно что убивает: их задрипанность. Тойво прав: культура населения страны, где мы живем крайне низкая. Это явно просматривается в отношении к книгам: замызганные обложки, выдранные листы, какие-то идиотские записи прямо на страницах..Посему, предпочитаю покупать книги в магазине. Много хороших книг бывает в Петрозаводске. Жаль, в эту стоянку не смог съездить в пригород к Саше. Он покупает книги всегда в двух экземплярах: себе и мне. Его будущая жена читает по-фински и иногда прикупает книги Ортье Степанова, Антти Тимонена, Яакко Ругоева. Более всех нравится Степанов. Настоящий карел... Тимонен- слишком советский. Во всяком случае, с этим мнением Тойво стоит согласиться...
Дневник Ильи.
Ее письмо.
"Здравствуй, устюгский мой мореплаватель !
Мне скучно, скучно без твоих писем.
Но, пожалуйста, не принимай это близко к сердцу. Вот и Новый год наступил. У меня такое чувство, что все летит к чертям солёным. Или пресноводным. Это потому, что нет твоих весточек.
Приезжала сестра. "Налетела" на твои письма, пока я на кухне готовила ужин. Парочку, наверное, прочла. Потому что сказала: он - человек опасный.
"Если уж надумаешь стать его женой, то до свадьбы не дури !"
Чудачка, если бы она знала все ! Сейчас девять часов вечера. Третье января. С утра-на работу. Хочу уволиться и уехать. Или к тебе, или - на Сахалин, Камчатку...Собственно, все равно куда...Правда, от себя не убежишь...
Ты не злись на меня, милый. Пиши. Я очень жду твоего письма. Целую.
P. S.: Мне кажется, я схожу с ума. Я до безумия люблю тебя. Очень люблю !"
Затон Велико- Устюгского ССРЗ во второй половине 1980х. Ушли в небытие знаменитые устюгские пароходы- неуклюжие, но по-своему прекрасные буксиры, и пассажирские элегантные красавцы- стремительные и белоснежные. Им на смену пришли компактные современные теплоходы. Только буксирные. Пассажирский флот в заводе представляли лишь несколько малых теплоходиков-"Москвичей" да две-три "Зорюшки". Приближалось время конца старейшего на Сухоне и Двине судостроительно-судоремонтного предприятия.
http://rusjev.net/2014/06/18/kak-zhivet ... ya-vperde/
Великий Устюг в наши дни. Это вам не "тупые финны".
В ходовой рубке теплохода типа "Морской" смешанного река-море плавания. Беломорско-Онежское пароходство первым стало получать эти суда из Финляндии. Именно "Морской-1" пришел в БОП в 1966 году. До серии судов типа "Морской" в пароходстве уже хорошо знали финские суда: сразу после войны на Онего и Белое море пришли паровые буксиры нескольких типов из страны Суоми, потом в БОПе появились сухогрузы "Беломорский" и "Онежский", тоже построенные в Финляндии. И все же именно серия сухогрузов типа "Морской" была самой удачной: комфорт, удобные каюты, хорошие мореходные качества. Класс Регистра СССР.
Впрочем, уже "Морской-2" был передан Северному речному пароходству и стал первым в Архангельске теплоходом речников, выходящим в Белое море. А "Морской-3", тоже 1966 года постройки, отработав в БОПе около 20 лет ушел на Амур через Суэцкий канал,а совсем недавно мелькнул на одном из дальневосточных сайтов. Ныне он ходит под другим именем, но жив ведь еще ветеран ! Впоследствии, в связи с распоряжением Министерства речного флота, все суда типа "Морской" Беломорско-Онежское пароходство передало на Амур, Енисей, а "Морской-20" поработал даже в Сахалинском морском пароходстве... Эти суда заслуживают отдельного рассказа и давно лежит в шкафу папочка с историями их биографий...
Тимо рассказывает.
Если читатель полагает, что автор этих записок я, Тимо, он заблуждается. Я лишь передал дневники, которые вел начерно и отрывочно первые пять лет моих река-морских скитаний однокашнику Виктору, с которым мы сдружились на почве общей детско-юношеской привязанности к Кубеноозерью. Правда, Виктор сразу поступил в Петрозаводское училище и никогда не был в Устюге.Но он любил слушать мои рассказы про работу на Двине, а позднее не поленился переписать на имеющейся у него старенькой пишущей машинке дневники Ильи. Виктор отработал на судах БОПа всего год, женился, скитался по частным квартирам, вынужден был просить работу на берегу и получил, как наказание за упертость, должность мастера производственного обучения в Пиндушской "хабзаке". Работа в том странном учебном заведении достойна отдельного повествования, что Виктор и сделал.Есть у меня его рассказ "Хабзайцы". Он отработал в Пиндушах пять лет, жил в какой-то развалюхе, получал еще меньше чем на пароходах, ожесточился, но не запил горькую, а писал, писал... Его повести и рассказы не брали в печать. В них было много крамольного, мрачного, не соответствующего духу советской эпохи. Потом Виктор снова ушел в пароходство, отработал там пять лет,учительствовал в сельской школе в Приладожье... Эти годы вспоминает, как самые мрачные в метаниях между пароходами и педагогикой. Слишком горькими были потери тех лет. Наконец, измученный лишениями, разочарованный переменами в государстве, Виктор купил в деревне в родных краях старенькую избу и успокоился. Старый дом требует ежедневной работы отнюдь не литературного характера...В итоге - записки опять попали ко мне, к Тимо.
А я в начале 1990-х по совету друга, мудрого Тойво, уехал в Суоми. Как и Тойво, и много других бывших советских граждан, кто сумел доказать Финляндии принадлежность к suomen juuret - финским корням. Но об этом - тоже несколько позже.
Мы идем по Свири. Динамик прокашлялся и предложил "команде пить чай, очередной смене приготовиться на вахту. Я совсем не выспался и в кают-компании взял у кокши тлько бутерброды и кипяток. Кофе заварил сам: крепкий, черный. Полегчало. В реке, хотя капитан и в рубке, дремать некогда. Навстречу постоянно ползут пузатые "Волго-Доны", буксиры с лихтерами, наши БОПовские "Балтийские", "Сормачи", "Волго-Балты". Идут пачками из-под невской разводки. Мы, конечно, в разводку уже не успеем и будем стоять в Уткиной Заводи...
Штурман, не спать !
Это мастер. Отмашки надобно подавать вовремя, будь они неладны....
Все, мысли, не относящиеся к судовождению, прочь !
Так и проползла утренняя вахта. В 12 часов пообедал и свалился в койку. Адмиральский час придумали мудрые люди: хотя на наших пароходах такового не существует официально, после обеда большинство экипажа, кто не обременен вахтой, на часик устраиваются " прижать подушку".
В 16 часов вышли в Ладогу. Мне опять достанется сутолока Невы и мерзкие Ивановские пороги...
Все же морями-озерами ходить легче.
Вскоре пароход сбавил ход: к нам торопился маленький рыбачок. На палубе громоздились ящики с только что добытой рыбой. Старпом купил сразу два ящика: сиги, судаки, лещи. Значит, в ближайшие дни будет уха. Кокша варить уху не умеет - у нее получается рыбный суп, а это - совсем другое блюдо. Ладно, заглянем в дневник Ильи. Кроме дневника, я конечно, читаю и книги. Единственно что убивает: их задрипанность. Тойво прав: культура населения страны, где мы живем крайне низкая. Это явно просматривается в отношении к книгам: замызганные обложки, выдранные листы, какие-то идиотские записи прямо на страницах..Посему, предпочитаю покупать книги в магазине. Много хороших книг бывает в Петрозаводске. Жаль, в эту стоянку не смог съездить в пригород к Саше. Он покупает книги всегда в двух экземплярах: себе и мне. Его будущая жена читает по-фински и иногда прикупает книги Ортье Степанова, Антти Тимонена, Яакко Ругоева. Более всех нравится Степанов. Настоящий карел... Тимонен- слишком советский. Во всяком случае, с этим мнением Тойво стоит согласиться...
Дневник Ильи.
Ее письмо.
"Здравствуй, устюгский мой мореплаватель !
Мне скучно, скучно без твоих писем.
Но, пожалуйста, не принимай это близко к сердцу. Вот и Новый год наступил. У меня такое чувство, что все летит к чертям солёным. Или пресноводным. Это потому, что нет твоих весточек.
Приезжала сестра. "Налетела" на твои письма, пока я на кухне готовила ужин. Парочку, наверное, прочла. Потому что сказала: он - человек опасный.
"Если уж надумаешь стать его женой, то до свадьбы не дури !"
Чудачка, если бы она знала все ! Сейчас девять часов вечера. Третье января. С утра-на работу. Хочу уволиться и уехать. Или к тебе, или - на Сахалин, Камчатку...Собственно, все равно куда...Правда, от себя не убежишь...
Ты не злись на меня, милый. Пиши. Я очень жду твоего письма. Целую.
P. S.: Мне кажется, я схожу с ума. Я до безумия люблю тебя. Очень люблю !"
Затон Велико- Устюгского ССРЗ во второй половине 1980х. Ушли в небытие знаменитые устюгские пароходы- неуклюжие, но по-своему прекрасные буксиры, и пассажирские элегантные красавцы- стремительные и белоснежные. Им на смену пришли компактные современные теплоходы. Только буксирные. Пассажирский флот в заводе представляли лишь несколько малых теплоходиков-"Москвичей" да две-три "Зорюшки". Приближалось время конца старейшего на Сухоне и Двине судостроительно-судоремонтного предприятия.
http://rusjev.net/2014/06/18/kak-zhivet ... ya-vperde/
Великий Устюг в наши дни. Это вам не "тупые финны".
Последний раз редактировалось Vitalis Merta 11 ноя 2018, 00:00, всего редактировалось 5 раз.
-
Vitalis Merta
- Повелитель морей
- Сообщения: 3574
- Зарегистрирован: 02 апр 2010, 21:18
Re: Тропы северных рек. Белые ночи Поморья.
Нева и Ленинград. Поездка к отцу Тойво. Дневник Ильи.
буксир типа "Удалец" на Неве. из "Ленинград 1945-1982". Очень напоминает "Ижорец". Буксиры - "Ижорцы" уже в 1970-е годы были редкостью. А построено таких небольших тружеников реки и моря было более 100 единиц. За семь лет ( 1934-1940) - более сотни.Про пароходы типа "Ижорец" в сети - масса информации. Начиная с почти полного списка судов, и заканчивая кратким описанием судьбы многих из этих скромных буксиров. О буксирах такое количество информации встретишь нечасто...
Во время второй мировой войны "Ижорцы" использовались как тральщики и канонерские лодки на Онего, Ладоге, на Балтике. Часть этих судов погибла в пламени войны. Но и после завершения боевых действий БП типа "Ижорец" еще долго работали и на Неве, и на Ладоге, и на просторах Онего. Конечно, больше как портовые и речные буксиры, но их мореходные качества были отличными и пароходы можно было встретить и в открытом Онего, и в Ладоге.
Согласно Википедии, головной "Ижорец - 1", получивший вскоре имя "Яков Воробьев", работал в Беломорско-Онежском пароходстве. Были эти буксиры и у Северного речного пароходства, выполняли самые различные работы на акватории порта Архангельск. Встречались буксиры и в тесноте Беломорско-Балтийского канала, и даже в Рижском порту. История маленьких тружеников заслуживает отдельной темы и даже отдельной книги. Жаль, ныне книг о пароходах становится все меньше и меньше...
Тимо рассказывает.
На Неве был туман и мы стояли на якоре выше Петрокрепости. К утру добрались в Невскую Дубровку и снова встали на якорь в ожилании ночной разводки мостов. Тойво зашел ко мне и предложил поездку на берег. Я выразил сомнение: мастер вряд ли отпустит сразу двух помощников с парохода, стоящего на якоре. А вдруг мы не вернемся до разводки и вообще....
- С мастером все улажено. Наш кэп - умница. Я тебе уже говорил об этом. Не забывай, что на судне есть еще и наставник.Поможет мастеру в случае чего. Поехали. Я ведь обещал тебе знакомство с моим отцом.
- А далеко это от Ленинграда ? Я вот и к бабульке бы сгонял, но до вечера не успею..
- Ингрия начинается сразу за доской с надписью "Ленинград". Впрочем, Ленинград - тоже Ингрия. И мой отец живет в этой прекрасной стране. В Ингерманландии. Стране, которой уже давно нет на карте....Но - патриот Ингрии. Самое интересное, что таковым он стал после лагерей..
- Тойво, я ничего не знаю о лагерях, где сидели жители Ингрии..
- Вот поговоришь с отцом - узнаешь. Хотя, такая информация вредна для советского моряки загранплавания. Все уже написано в учебнике, который называется "История СССР". Изучал в школе ? Насколько помню, у нас и в училище такой предмет был. Правда, галопом по Европам... А как у вас ?
- Историю мы изучали, когда я еще в Устюге учился..
-Я поэтому и спрашиваю...
- Примерно так же было и в Устюге. Когда едем ?
- Должен катер подойти. БК-шка. На берег едет еще моторист и боцман. Помпа будет на пароходе. Впрочем, здесь не его дело, кто на берег едет. Но ты как бы сам по себе езжай. Не надо его кормить интересными подробностями..
Нещадно чадящий БК-шка ткнулся в борт парохода у открытого портика, матрос принял конец. Мы спрыгнули на бак буксирчика и огон швартова вернулся на катер.
День был прекрасный. Запахи Ленинграда волновали душу. Невский простор возвращал к романтическим временам, тем, когда под влиянием рассказов бабушки и матери я был влюблен в этот город, восхищался его историей, стойкостью во время войны, чистотой его проспектов, его морской историей. Помню, как была рада бабушка Мария, когда я решил перевестись из Устюга в Петрозаводск. Она, в принципе, хотела, чтобы я попытался перейти учиться в Ленинград. И я попытался. В речном училище меня категорически отфутболили: "Учишься в Устюге, вот и учись. Нечего бегать. Все в Ленинград хотят. Надо кому-то и в Устюге жить."
В мореходке на Большом Смоленском мне предложили первый курс. "В армию не хочешь ?"- спросили ехидно. Первый курс меня никак не устраивал. Я брел по просторному коридору мореходки, любовался фотографиями морских сухогрузов и ледоколов на стенах, очень хотел поработать на каком-нибудь из них, но никак не мог представить себя в роли первокурсника...
- Тыо чем замечтался ? - Тойво легонько толкнул меня в плечо. - Подходим. Приготовься к высадке на берег. Сколько дней по тверди не бродил ?
- ну, совсем мало. Сегодня двенадцатое, а из Петрика вышли десятого. Очень недолгое пребывание вне земной тверди..
- Вот этим и славно наше "смешное плавание". Я вот все думаю: может не поступать в Макаровку... В университет хочу. На финно-угорский факультет пошел бы, да там заочного нет. Придется на филфак идти. Истфак отвергаю сразу - туда наш помполит поступает.
Катер ткнулся в причал, мы выпрыгнули на берег и почти побежали к автобусной остановке.
В автобусе Тойво поинтересовался:
- О чем это ты размышлял на катере ? Я замечаю, что ты и на вахте в себя уходишь. Опасная привычка. Мастер жаловался: отмашки забываеть подавать...
- А чего это мастер на меня тебе жалуется ?
- Формально, конечно, это неверно. Ты с ним вахту стоишь. Но мастер все видит. Да еще и помпа к нему по этому поводу бегает. Мол, несколько неправильный идеологически старпом дурно влияет на молодого "трешника". Мастер, кстати, за нас заступается.
Мол, два представителя нацменьшинств всегда друг к другу тянутся. Другое дело, что ты у нас в идеологически правильных числишься, а я "проявляю некоторые признаки национально-чуждого поведения". Спасибо, пока не "белофинн."
С Варшавского вокзала через полчаса мы добрались до маленького городка к югу от Ленинграда.
- Тойво, ты же говорил, что отец у тебя живет где-то в Кингисеппском районе...
- Там у него домик. Но, я ему позвонил, сказал, что не успеваю туда сгонять, и он на зимнюю квартиру приехал.
- Понятно. Далеко от вокзала ?
- Десять минут ножками.
Мы вошли в мрачный грязный подъезд типовой панельки и поднялись на второй этаж. Дверь открыл сухопарый мужчина лет пятидесяти пяти-шестидесяти.
- Ну, здравствуй, сынок. Извини, подъезд у нас гопники совсем загадили. Такой народ. Бороться почти невозможно. Сразу антисоветизм пришьют. Мол, всех советских людей подъезд устраивает, а Вы, что особенный ? Даже за фамилию как-то попрекнули: с такой фамилией солдаты Маннергейма ленинградцев голодом морили.
И я понял, как обижен этот человек и почему он "масло" в "воде". Я впервые задумался о том, какие разные люди заселяют необъятные просторы нашей страны и как странно, что человек, пытающийся жить в чистоте и комфорте, сразу становится виновным в блокаде Ленинграда и не меньше...
Дневник Ильи.
"Девчонка моя, ты прости меня, охломона, я написал тебе целых три письма, но закрутился и не купил конверты. Я уже отправил их тебе, эти мои письма.
Твои письма такие разные, я жду их и не знаю совсем, не ведаю, что принесет мне очередной конверт с написанными милым почерком - ровными синими строками - словами, по которым меня можно найти в зимнем полусонном Устюге.
Я честно скажу тебе: я хандрю. Возможно не стоит писать тебе об этом. Но, разве будет лучше, если письма мои будут намазаны безоблачным любовным пустофразием ? Наша любовь - трудная. Иногда отчетливо кажется , что все: ты не напишешь. А я не отвечу на молчание твое привычно ехидным письмом. И все...
Как там Ленинград ? Как моя "Вирма" зимует ? Ты не ходишь к ней в гости ?
Написать тебе про поцелуи ?
Старые привычные слова ?
Скоро я уйду в судьбу речную
По Двине таскать плоты-дрова...
Не моряк. С романтикой проблемы.
Пароход - колесный самовар.
И писать любовные поэмы
Не имею я волшебный дар.
Я пишу про глупые обиды
Я пишу про вздорные сердца...
Если мы любовь уже не видим
Это ли не знак ее конца ?
Вот такую муть плету. Лучше не умею. Ты, конечно, стихи не любишь, но бывают стихи действительно талантливые. Как у Ольги Фокиной: "Звездочка моя ясная, как ты от меня далека.."
Возьми в библиотеке стихи Ольги Фокиной. Она - наша, вологодская. Ее стихи красивые и добрые. Когда тебе надоедят мои письма, читай стихи Ольги Фокиной.
А я все равно люблю тебя. Не уезжай на противно-далекую Камчатку. Потому что, я устроюсь в перегонную контору и вдоль северного бережка нашего материка, по неуютному Севморпути подряжусь перегонять какой-нибудь речной ракодав на Амур. Правда я протащусь мимо Камчатки. Но, ничего, мы зайдем за пресной водичкой и соляркой в Петропавловск. Я сбегу на берег и найду тебя. Поэтому, не уезжай туда. Бесполезно.
Конечно, капитан может и не захотеть заходить в Петропавловск. И тогда твоя жизнь станет совсем беспокойной. Тебе придется ежедневно выходить на берег Великого Тихого океана. И из-под руки взирать на его бесконечность, дабы узреть в необъятном просторе маленькую речную посудину, которая плохо вписывается в океанский пейзаж. А на мостике - меня, горемычного, от океанских просторов очумевшего. Ибо пройду я уже к тому времени весь Ледовитый океан. Стану я не малосольным, но просоленым, истинно морским волком. Это тебе надо ?
Ведь я тебя все равно найду. И зацелую. От меня будет тянуть белыми медведями. нерпами, чукчами, гагарами и ледоколами.
Посему, не бегай на Камчатку. Живи во граде-Ленинграде. Я тебя люблю. И верю тебе. Твой речной волк.
N.B. Читай стихи Ольги Фокиной. Тебе понравится.
Открытка из Альбома про Ленинград. Классика. Разводка мостов. И теплоходик типа "Балтийский" торопится с просторов Балтики в тесноту рек и каналов.
http://lubassevera.livejournal.com/241112.html
О речниках Сухоны и Северной Двины. Автор Люба с Севера ведет в ЖЖ блог "Раздвигая границы.." Множество интересного материала о славном прошлом Великого Устюга и окрестных мест.
буксир типа "Удалец" на Неве. из "Ленинград 1945-1982". Очень напоминает "Ижорец". Буксиры - "Ижорцы" уже в 1970-е годы были редкостью. А построено таких небольших тружеников реки и моря было более 100 единиц. За семь лет ( 1934-1940) - более сотни.Про пароходы типа "Ижорец" в сети - масса информации. Начиная с почти полного списка судов, и заканчивая кратким описанием судьбы многих из этих скромных буксиров. О буксирах такое количество информации встретишь нечасто...
Во время второй мировой войны "Ижорцы" использовались как тральщики и канонерские лодки на Онего, Ладоге, на Балтике. Часть этих судов погибла в пламени войны. Но и после завершения боевых действий БП типа "Ижорец" еще долго работали и на Неве, и на Ладоге, и на просторах Онего. Конечно, больше как портовые и речные буксиры, но их мореходные качества были отличными и пароходы можно было встретить и в открытом Онего, и в Ладоге.
Согласно Википедии, головной "Ижорец - 1", получивший вскоре имя "Яков Воробьев", работал в Беломорско-Онежском пароходстве. Были эти буксиры и у Северного речного пароходства, выполняли самые различные работы на акватории порта Архангельск. Встречались буксиры и в тесноте Беломорско-Балтийского канала, и даже в Рижском порту. История маленьких тружеников заслуживает отдельной темы и даже отдельной книги. Жаль, ныне книг о пароходах становится все меньше и меньше...
Тимо рассказывает.
На Неве был туман и мы стояли на якоре выше Петрокрепости. К утру добрались в Невскую Дубровку и снова встали на якорь в ожилании ночной разводки мостов. Тойво зашел ко мне и предложил поездку на берег. Я выразил сомнение: мастер вряд ли отпустит сразу двух помощников с парохода, стоящего на якоре. А вдруг мы не вернемся до разводки и вообще....
- С мастером все улажено. Наш кэп - умница. Я тебе уже говорил об этом. Не забывай, что на судне есть еще и наставник.Поможет мастеру в случае чего. Поехали. Я ведь обещал тебе знакомство с моим отцом.
- А далеко это от Ленинграда ? Я вот и к бабульке бы сгонял, но до вечера не успею..
- Ингрия начинается сразу за доской с надписью "Ленинград". Впрочем, Ленинград - тоже Ингрия. И мой отец живет в этой прекрасной стране. В Ингерманландии. Стране, которой уже давно нет на карте....Но - патриот Ингрии. Самое интересное, что таковым он стал после лагерей..
- Тойво, я ничего не знаю о лагерях, где сидели жители Ингрии..
- Вот поговоришь с отцом - узнаешь. Хотя, такая информация вредна для советского моряки загранплавания. Все уже написано в учебнике, который называется "История СССР". Изучал в школе ? Насколько помню, у нас и в училище такой предмет был. Правда, галопом по Европам... А как у вас ?
- Историю мы изучали, когда я еще в Устюге учился..
-Я поэтому и спрашиваю...
- Примерно так же было и в Устюге. Когда едем ?
- Должен катер подойти. БК-шка. На берег едет еще моторист и боцман. Помпа будет на пароходе. Впрочем, здесь не его дело, кто на берег едет. Но ты как бы сам по себе езжай. Не надо его кормить интересными подробностями..
Нещадно чадящий БК-шка ткнулся в борт парохода у открытого портика, матрос принял конец. Мы спрыгнули на бак буксирчика и огон швартова вернулся на катер.
День был прекрасный. Запахи Ленинграда волновали душу. Невский простор возвращал к романтическим временам, тем, когда под влиянием рассказов бабушки и матери я был влюблен в этот город, восхищался его историей, стойкостью во время войны, чистотой его проспектов, его морской историей. Помню, как была рада бабушка Мария, когда я решил перевестись из Устюга в Петрозаводск. Она, в принципе, хотела, чтобы я попытался перейти учиться в Ленинград. И я попытался. В речном училище меня категорически отфутболили: "Учишься в Устюге, вот и учись. Нечего бегать. Все в Ленинград хотят. Надо кому-то и в Устюге жить."
В мореходке на Большом Смоленском мне предложили первый курс. "В армию не хочешь ?"- спросили ехидно. Первый курс меня никак не устраивал. Я брел по просторному коридору мореходки, любовался фотографиями морских сухогрузов и ледоколов на стенах, очень хотел поработать на каком-нибудь из них, но никак не мог представить себя в роли первокурсника...
- Тыо чем замечтался ? - Тойво легонько толкнул меня в плечо. - Подходим. Приготовься к высадке на берег. Сколько дней по тверди не бродил ?
- ну, совсем мало. Сегодня двенадцатое, а из Петрика вышли десятого. Очень недолгое пребывание вне земной тверди..
- Вот этим и славно наше "смешное плавание". Я вот все думаю: может не поступать в Макаровку... В университет хочу. На финно-угорский факультет пошел бы, да там заочного нет. Придется на филфак идти. Истфак отвергаю сразу - туда наш помполит поступает.
Катер ткнулся в причал, мы выпрыгнули на берег и почти побежали к автобусной остановке.
В автобусе Тойво поинтересовался:
- О чем это ты размышлял на катере ? Я замечаю, что ты и на вахте в себя уходишь. Опасная привычка. Мастер жаловался: отмашки забываеть подавать...
- А чего это мастер на меня тебе жалуется ?
- Формально, конечно, это неверно. Ты с ним вахту стоишь. Но мастер все видит. Да еще и помпа к нему по этому поводу бегает. Мол, несколько неправильный идеологически старпом дурно влияет на молодого "трешника". Мастер, кстати, за нас заступается.
Мол, два представителя нацменьшинств всегда друг к другу тянутся. Другое дело, что ты у нас в идеологически правильных числишься, а я "проявляю некоторые признаки национально-чуждого поведения". Спасибо, пока не "белофинн."
С Варшавского вокзала через полчаса мы добрались до маленького городка к югу от Ленинграда.
- Тойво, ты же говорил, что отец у тебя живет где-то в Кингисеппском районе...
- Там у него домик. Но, я ему позвонил, сказал, что не успеваю туда сгонять, и он на зимнюю квартиру приехал.
- Понятно. Далеко от вокзала ?
- Десять минут ножками.
Мы вошли в мрачный грязный подъезд типовой панельки и поднялись на второй этаж. Дверь открыл сухопарый мужчина лет пятидесяти пяти-шестидесяти.
- Ну, здравствуй, сынок. Извини, подъезд у нас гопники совсем загадили. Такой народ. Бороться почти невозможно. Сразу антисоветизм пришьют. Мол, всех советских людей подъезд устраивает, а Вы, что особенный ? Даже за фамилию как-то попрекнули: с такой фамилией солдаты Маннергейма ленинградцев голодом морили.
И я понял, как обижен этот человек и почему он "масло" в "воде". Я впервые задумался о том, какие разные люди заселяют необъятные просторы нашей страны и как странно, что человек, пытающийся жить в чистоте и комфорте, сразу становится виновным в блокаде Ленинграда и не меньше...
Дневник Ильи.
"Девчонка моя, ты прости меня, охломона, я написал тебе целых три письма, но закрутился и не купил конверты. Я уже отправил их тебе, эти мои письма.
Твои письма такие разные, я жду их и не знаю совсем, не ведаю, что принесет мне очередной конверт с написанными милым почерком - ровными синими строками - словами, по которым меня можно найти в зимнем полусонном Устюге.
Я честно скажу тебе: я хандрю. Возможно не стоит писать тебе об этом. Но, разве будет лучше, если письма мои будут намазаны безоблачным любовным пустофразием ? Наша любовь - трудная. Иногда отчетливо кажется , что все: ты не напишешь. А я не отвечу на молчание твое привычно ехидным письмом. И все...
Как там Ленинград ? Как моя "Вирма" зимует ? Ты не ходишь к ней в гости ?
Написать тебе про поцелуи ?
Старые привычные слова ?
Скоро я уйду в судьбу речную
По Двине таскать плоты-дрова...
Не моряк. С романтикой проблемы.
Пароход - колесный самовар.
И писать любовные поэмы
Не имею я волшебный дар.
Я пишу про глупые обиды
Я пишу про вздорные сердца...
Если мы любовь уже не видим
Это ли не знак ее конца ?
Вот такую муть плету. Лучше не умею. Ты, конечно, стихи не любишь, но бывают стихи действительно талантливые. Как у Ольги Фокиной: "Звездочка моя ясная, как ты от меня далека.."
Возьми в библиотеке стихи Ольги Фокиной. Она - наша, вологодская. Ее стихи красивые и добрые. Когда тебе надоедят мои письма, читай стихи Ольги Фокиной.
А я все равно люблю тебя. Не уезжай на противно-далекую Камчатку. Потому что, я устроюсь в перегонную контору и вдоль северного бережка нашего материка, по неуютному Севморпути подряжусь перегонять какой-нибудь речной ракодав на Амур. Правда я протащусь мимо Камчатки. Но, ничего, мы зайдем за пресной водичкой и соляркой в Петропавловск. Я сбегу на берег и найду тебя. Поэтому, не уезжай туда. Бесполезно.
Конечно, капитан может и не захотеть заходить в Петропавловск. И тогда твоя жизнь станет совсем беспокойной. Тебе придется ежедневно выходить на берег Великого Тихого океана. И из-под руки взирать на его бесконечность, дабы узреть в необъятном просторе маленькую речную посудину, которая плохо вписывается в океанский пейзаж. А на мостике - меня, горемычного, от океанских просторов очумевшего. Ибо пройду я уже к тому времени весь Ледовитый океан. Стану я не малосольным, но просоленым, истинно морским волком. Это тебе надо ?
Ведь я тебя все равно найду. И зацелую. От меня будет тянуть белыми медведями. нерпами, чукчами, гагарами и ледоколами.
Посему, не бегай на Камчатку. Живи во граде-Ленинграде. Я тебя люблю. И верю тебе. Твой речной волк.
N.B. Читай стихи Ольги Фокиной. Тебе понравится.
Открытка из Альбома про Ленинград. Классика. Разводка мостов. И теплоходик типа "Балтийский" торопится с просторов Балтики в тесноту рек и каналов.
http://lubassevera.livejournal.com/241112.html
О речниках Сухоны и Северной Двины. Автор Люба с Севера ведет в ЖЖ блог "Раздвигая границы.." Множество интересного материала о славном прошлом Великого Устюга и окрестных мест.
Последний раз редактировалось Vitalis Merta 23 авг 2021, 20:43, всего редактировалось 3 раза.
-
Vitalis Merta
- Повелитель морей
- Сообщения: 3574
- Зарегистрирован: 02 апр 2010, 21:18
Re: Тропы северных рек. Белые ночи Поморья.
Нева и Ленинград. Рекомендовано задуматься. Тимо. Дневник Ильи.
Ленинград 1970-х. Адмиралтейская набережная. В те годы северная столица с областной судьбой - Ленинград - воспринимался большинством провинциалов как "единственный европейский город Союза". Такую характеристику доводилось слышать не раз и не два. Можно привести множество примеров ленинградской обособленности, воспитанности, стремления жить в ладу с цивилизованностью. Но это был лишь поверхностный набор впечатлений. На деле все было гораздо сложнее. Впрочем, тогда, в 1970-е, в пору молодости,пору ярких впечатлений от увиденного нового в соседней Европе, впечатлений от необычности бродячей жизни пароходских скитальцев, от морского простора и милого уюта северных речных дорог, все негативное, что появлялось в процессе постоянно меняющихся картин бытия, быстро забывалось, зло уходило в тень, нечестность презиралась, алчность воспринималась как порок, а несуразность государственных деяний объяснялась трудностями, возникающими из-за козней окружающего враждебного мира. Впрочем, по мере накопления впечатлений от мира этого, сомнений в душе становилось все больше...
Тимо рассказывает.
Грусть в глазах отца Тойво манила еще и еще украдкой посматривать на этого утомленного прожитыми годами человека.
- Проходите. Водкой поить не буду. Вы ведь сегодня вечером по Неве свой корабль поведете... Вот кофе у меня есть. Финский. Из запасов, что Тойво зимой привез. Пирожные хозяйка испекла. Она в деревне осталась. За домом надобно присматривать. Нельзя без присмотра оставлять. В прошлое лето на неделю уехали, гопники забрались. И тащить-то особо нечего, но нашли чем поживиться...
- Мода ползать по чужим избам становится все более распостраненной, - добавил я. - Раньше, хоть в Карелии, хоть в Кубеноозерье, не было такого...
- Разное было... Люди, кто был сорван когда-то с родных мест, ожесточенные и разочарованные в лучшем, что существует в обществе, они совершенно игнорируют понятия о честности и чести вообще...
- , я вот все нашу несуществующую Ингрию с Финляндией сравниваю, - отозвался Тойво.- Почему там не воруют, дачные домики в лесу стоят и никому в голову не придет обокрасть хозяев. Чисто там, честно и душа наполняется каким-то добрым содержанием...
- А когда ты уже успел на финских дачах побывать ? - отец насторожился, - Я тебя уже предупреждал: за границей веди себя, пожалуйста, подобающим образом, не зарывайся !
- Надо же, Тойво меня именно так и наставляет ! - улыбнулся я.
- Не клевал еще жареный петух вас в задницу !- отец грустно улыбнулся. - Ишь, честности захотели, чистоту им подавай ! Не принято в этом государстве акцент на таких вещах делать. У большой страны и задачи огромны. Космос. Американцам нос утереть. Вот Тойво мне в прошлый раз рассказывал, как быстро у вас пароходство флотом пополняется....
- Да, отец, пополняется. А я вот до старпома дослужился, а своего угла все так и нет. Не хочется тему развивать, но как-то статью интересную в "Водном транспорте" прочел. "Золотой песок" называется. О том, что пароходству в смысле выполнения плана выгоднее в Ленинград песок из Клайпеды возить и щебенку с Волги в Архангельск, чем валюту зарабатывать. Которую все равно Москва забирает. А с песочка да щебенки, что за тысячи километров таскаем, большие - длинные тонно-километры к плану идут. Премии...Впрочем, нам, загранщикам, самое выгодное - это рейсы в капстраны да валютные сутки. Вот сегодня разводку пройдем и у моста Шмидта будем волынку тянуть. Чего с утра-то в море соваться. Кэп прикинул, что в море лучше ночью уйти..
- Ладно, сынок, это все мелочи. Скажи спасибо, что закончились времена, когда тебя за два слова на десять лет в лагерь упечь могли. Это государство слишком большое, чтобы в нем порядок был.Без лагерей и страха, разумеется... Накрепко это запомни. Работай. Будем надеяться, что наступят времена, когда появится вновь на свете маленькая Ингрия. Там и будешь чистоту наводить...
- Отец, сам ведь крамольные речи глаголишь... Да и утопия это. Не могу представить, чтобы Ленинград стал столицей Ингрии. Никак.
- В этом мире все бывает. Только все это если и произойдет - через большие беды. Поэтому, живи себе тихонько. Жениться бы тебе..
- А куда я жену приведу ?
- Нам командир в училище советовал жениться на дамах с квартирами, - вспомнил я.
-О, Тимо, это как "Жигули" за рубль выиграть, - засмеялся Тойво.
- Ладно, отец, спасибо за кофе, за пирожные. Поедем мы. Я сейчас сразу на пароход, а ты, Тимо, можешь еще по Ленинграду поболтаться. Утром к восьми, к вахте, будь на Шмидта. Есть где переночевать ?
- Есть, Тойво. И тебя могу прихватить....
- Ишь, кавалеры какие, - улыбнулся отец, - почему бы у нас не переночавать ?
- Спасибо, отец, - Тимо пусть развеется, а я - на пароход. Негоже мастера одного в разводку оставлять. Наставник у нас какой-то мутный. Настучит...
Мы попрощались с отцом Тойво и отправились на электричку...
Дневник Ильи.
"Дорогой мой человек, здравствуй !
Пришла с работы, а меня ждет твое письмо. И я все-таки пишу тебе. Хотя устала и голова не хочет находить нужные слова.
Милый мой курсантик, знаешь, шла я сейчас с работы, шла пешком долго. Настроение славное. Зима добрая. Люди милые, простые, наши люди, лучшей доли достойные.
Как я люблю всех и все, потому что люблю тебя. Ты не прав, я не равнодушное создание. Все вернулось. Мне даже не верится, но ушло разочарование, неверие, презрение. Я счастлива. Хотя я знаю, я уверена, что нам нужно расстаться. Я люблю тебя.
Грустно, что именно такой я встретила тебя. Очень грустно. Поверь, я делала все, чтобы ты стал ненавидеть меня. Даже, кажется, получилось в какой-то момент. Но ЭТО сильнее меня. И ничего не вернешь назад. Ты не грусти. Я не хочу, чтобы ты грустил. Ты еще встретишь хорошую девчонку и полюбишь ее. Большому кораблю - большое плавание. Хотя твои корабли сейчас и нельзя назвать большими. Но у тебя все впереди. Огромные моря, океаны, лайнеры, экзотические красивые страны. И огромная как океан любовь.
Будь счастлив, милый.
Не пиши мне больше.
Каждое твое письмо - боль.
Прощай и прости за все.
Целую. Я.
Набережная Великого Устюга в 1980-е годы. Тихое обаяние северного городка, неширокая тихая в межень Сухона, редкие пароходы на реке, убежавшие вверх по Сухоне до Вологды и до Ленинграда. Убежавшие вниз по Двине до поморского неторопливого Архангельска.
Оставшиеся в городе судостроители и судоремонтники. Корпусники, котельщики, сварщики, токари и фрезировщики. Литейщики. Слесари и маляры. Плотники. Столяры. Нормировщики. Мастера. Десятки профессий. Сотни рабочих.
Прошло всего-то двадцать лет и это все ушло из древнего города, ставшего незатейливой родиной несколько странного в бывшем городе речников Деда Мороза.
Ленинград 1970-х. Адмиралтейская набережная. В те годы северная столица с областной судьбой - Ленинград - воспринимался большинством провинциалов как "единственный европейский город Союза". Такую характеристику доводилось слышать не раз и не два. Можно привести множество примеров ленинградской обособленности, воспитанности, стремления жить в ладу с цивилизованностью. Но это был лишь поверхностный набор впечатлений. На деле все было гораздо сложнее. Впрочем, тогда, в 1970-е, в пору молодости,пору ярких впечатлений от увиденного нового в соседней Европе, впечатлений от необычности бродячей жизни пароходских скитальцев, от морского простора и милого уюта северных речных дорог, все негативное, что появлялось в процессе постоянно меняющихся картин бытия, быстро забывалось, зло уходило в тень, нечестность презиралась, алчность воспринималась как порок, а несуразность государственных деяний объяснялась трудностями, возникающими из-за козней окружающего враждебного мира. Впрочем, по мере накопления впечатлений от мира этого, сомнений в душе становилось все больше...
Тимо рассказывает.
Грусть в глазах отца Тойво манила еще и еще украдкой посматривать на этого утомленного прожитыми годами человека.
- Проходите. Водкой поить не буду. Вы ведь сегодня вечером по Неве свой корабль поведете... Вот кофе у меня есть. Финский. Из запасов, что Тойво зимой привез. Пирожные хозяйка испекла. Она в деревне осталась. За домом надобно присматривать. Нельзя без присмотра оставлять. В прошлое лето на неделю уехали, гопники забрались. И тащить-то особо нечего, но нашли чем поживиться...
- Мода ползать по чужим избам становится все более распостраненной, - добавил я. - Раньше, хоть в Карелии, хоть в Кубеноозерье, не было такого...
- Разное было... Люди, кто был сорван когда-то с родных мест, ожесточенные и разочарованные в лучшем, что существует в обществе, они совершенно игнорируют понятия о честности и чести вообще...
- , я вот все нашу несуществующую Ингрию с Финляндией сравниваю, - отозвался Тойво.- Почему там не воруют, дачные домики в лесу стоят и никому в голову не придет обокрасть хозяев. Чисто там, честно и душа наполняется каким-то добрым содержанием...
- А когда ты уже успел на финских дачах побывать ? - отец насторожился, - Я тебя уже предупреждал: за границей веди себя, пожалуйста, подобающим образом, не зарывайся !
- Надо же, Тойво меня именно так и наставляет ! - улыбнулся я.
- Не клевал еще жареный петух вас в задницу !- отец грустно улыбнулся. - Ишь, честности захотели, чистоту им подавай ! Не принято в этом государстве акцент на таких вещах делать. У большой страны и задачи огромны. Космос. Американцам нос утереть. Вот Тойво мне в прошлый раз рассказывал, как быстро у вас пароходство флотом пополняется....
- Да, отец, пополняется. А я вот до старпома дослужился, а своего угла все так и нет. Не хочется тему развивать, но как-то статью интересную в "Водном транспорте" прочел. "Золотой песок" называется. О том, что пароходству в смысле выполнения плана выгоднее в Ленинград песок из Клайпеды возить и щебенку с Волги в Архангельск, чем валюту зарабатывать. Которую все равно Москва забирает. А с песочка да щебенки, что за тысячи километров таскаем, большие - длинные тонно-километры к плану идут. Премии...Впрочем, нам, загранщикам, самое выгодное - это рейсы в капстраны да валютные сутки. Вот сегодня разводку пройдем и у моста Шмидта будем волынку тянуть. Чего с утра-то в море соваться. Кэп прикинул, что в море лучше ночью уйти..
- Ладно, сынок, это все мелочи. Скажи спасибо, что закончились времена, когда тебя за два слова на десять лет в лагерь упечь могли. Это государство слишком большое, чтобы в нем порядок был.Без лагерей и страха, разумеется... Накрепко это запомни. Работай. Будем надеяться, что наступят времена, когда появится вновь на свете маленькая Ингрия. Там и будешь чистоту наводить...
- Отец, сам ведь крамольные речи глаголишь... Да и утопия это. Не могу представить, чтобы Ленинград стал столицей Ингрии. Никак.
- В этом мире все бывает. Только все это если и произойдет - через большие беды. Поэтому, живи себе тихонько. Жениться бы тебе..
- А куда я жену приведу ?
- Нам командир в училище советовал жениться на дамах с квартирами, - вспомнил я.
-О, Тимо, это как "Жигули" за рубль выиграть, - засмеялся Тойво.
- Ладно, отец, спасибо за кофе, за пирожные. Поедем мы. Я сейчас сразу на пароход, а ты, Тимо, можешь еще по Ленинграду поболтаться. Утром к восьми, к вахте, будь на Шмидта. Есть где переночевать ?
- Есть, Тойво. И тебя могу прихватить....
- Ишь, кавалеры какие, - улыбнулся отец, - почему бы у нас не переночавать ?
- Спасибо, отец, - Тимо пусть развеется, а я - на пароход. Негоже мастера одного в разводку оставлять. Наставник у нас какой-то мутный. Настучит...
Мы попрощались с отцом Тойво и отправились на электричку...
Дневник Ильи.
"Дорогой мой человек, здравствуй !
Пришла с работы, а меня ждет твое письмо. И я все-таки пишу тебе. Хотя устала и голова не хочет находить нужные слова.
Милый мой курсантик, знаешь, шла я сейчас с работы, шла пешком долго. Настроение славное. Зима добрая. Люди милые, простые, наши люди, лучшей доли достойные.
Как я люблю всех и все, потому что люблю тебя. Ты не прав, я не равнодушное создание. Все вернулось. Мне даже не верится, но ушло разочарование, неверие, презрение. Я счастлива. Хотя я знаю, я уверена, что нам нужно расстаться. Я люблю тебя.
Грустно, что именно такой я встретила тебя. Очень грустно. Поверь, я делала все, чтобы ты стал ненавидеть меня. Даже, кажется, получилось в какой-то момент. Но ЭТО сильнее меня. И ничего не вернешь назад. Ты не грусти. Я не хочу, чтобы ты грустил. Ты еще встретишь хорошую девчонку и полюбишь ее. Большому кораблю - большое плавание. Хотя твои корабли сейчас и нельзя назвать большими. Но у тебя все впереди. Огромные моря, океаны, лайнеры, экзотические красивые страны. И огромная как океан любовь.
Будь счастлив, милый.
Не пиши мне больше.
Каждое твое письмо - боль.
Прощай и прости за все.
Целую. Я.
Набережная Великого Устюга в 1980-е годы. Тихое обаяние северного городка, неширокая тихая в межень Сухона, редкие пароходы на реке, убежавшие вверх по Сухоне до Вологды и до Ленинграда. Убежавшие вниз по Двине до поморского неторопливого Архангельска.
Оставшиеся в городе судостроители и судоремонтники. Корпусники, котельщики, сварщики, токари и фрезировщики. Литейщики. Слесари и маляры. Плотники. Столяры. Нормировщики. Мастера. Десятки профессий. Сотни рабочих.
Прошло всего-то двадцать лет и это все ушло из древнего города, ставшего незатейливой родиной несколько странного в бывшем городе речников Деда Мороза.