Мурманский морской рыбный порт в 1970-1980-е годы был крупнейшим рыбообрабатывающим предприятием Севера. Сотни больших и малых траулеров, плавбаз, транспортных рефрижераторов и судов обеспечения Министерства рыбного хозяйства стояли в порту под разгрузкой, готовились к дальним промысловым рейсам, ремонтировались, доковались. В Мурманске находились крупнейшие предприятия рыбной промышленности: Мурманский траловый флот, Севрыбхолодфлот, Мурмансельдь, Беломорская база гослова, флот местных рыболовецких колхозов. Два учебных заведения: Мурманское высшее инженерное морское училище и Мурманское мореходное училище готовили кадры для рыбодобывающего и обрабатывающего флота: судоводителей, механиков, электромехаников, радиооператоров....
Вот только с рыбой в стране было сложновато. В советской Карелии - еще более - менее. А в краях вологодских рыбного изобилия океанической продукции не наблюдалось. Правда, соленая немилосердно треска в сельской лавке деревни в Кубеноозерье, была всегда. И пользовалась спросом у местных жителей, отлученных от рыболовства в родном Кубенском озере...
Тимо рассказывает:
На утренней вахте в восьмом часу пришли в Умбу. Поставили лихтер № 10, взяли такой же лихтер № 13 и пошли обратно в Беломорск. Ночью, когда подходили к Суур- Луде, начало изрядно болтать. Осень. Мелкий дождь нудно стучит по палубе, заглушаемый редкими ударами холодных не высоких волн.
Василич снова рассказывает о практиканте-шутнике. После случая с компасом, старпом отнюдь не воспылал симпатиями к молодому человеку. Грузил работой...
Но юношей вдруг заинтересовался первый помощник, он же помполит. А надобно сказать, что капитан и первый не очень-то ладили между собой.
На переходе к месту промысла рыбаки особо не упираются: отдыхают. Силы берегут, от пьянки кабацкой отходят. На вахте работают с прохладцей. Особенно, если погода свежая и палубу заливает. Да ветер лютый, неуютный.
Но парнишка по - прежнему работой был занят. Даже когда перекур объявили и все чайком побаловаться ушли, парень с тросом продолжал возиться. Трос новый, весь в тавоте, как пьяный матрос в окурках. И в это время помполит на палубу выглянул. Смотрит: никого, только новенький паренек, с которым первый помощник еще обязательную беседу провести не успел, с тросом возится. А дело было на РТ, их сейчас мало осталось, таких траулеров. Тоже паровички, как наш. Мостик у него низкий, окно в рубке открыто. В рубке - капитан. Старпома отпустил чайку глотнуть.
И слышит капитан такой диалог.... Помполит спрашивает:
- Вы, товарищ матрос, почему чай пить не идете ? Боцман перекур объявил, согреться надо...
- Да вот, хреновину эту плести научусь, тады и пОйду. Элакое хитрое дело, никак не дается !
- А Вы что, впервые в море ?
Замечу, что было в 1950-х такое: брали на траулеры людей без подготовки. Прямо на судне и обучали. Флот бурно рос, людей не хватало. Впрочем, и помполиты тогда без высшего образования были. Любой отставной вояка мог, при наличии партбилета и характеристики, отражающей преданность партии и правительству, первым помощником капитана в рейс пойти.
- Впервой, - отвечает по-вологодски окая, курсант. - На кОрову вот надо зарОботать. ХорОшо с кОровой ! МолОко, опять же... И масло ! Сливочное ....
- И никакого обучения Вы перед рейсом не прошли ?
- А как обучаться, я ведь и грамОты-то не знаю....
- Н-у-у-у !!!
Помполит даже присел. А капитан отпрыгнул от окна рубки, зашелся в хохоте. Вернувшемуся старпому тут же поручил: предупредить экипаж о спектакле и молчать всем об инженерном образовании "вологодского крестьянина" !!!
А у помполита выражение лица жалостливое, полон участия политработник....
- Не хотите ли, товарищ матрос, я с Вами грамотой займусь ? На переходе. Читать - писать научитесь.
- Можно... Если Вам не трудно...
- Да что Вы... Я ведь - политработник. Это мой долг коммуниста !
Помполит ликовал. Пусть видит капитан, терпящий первого только по причине вынужденной необходимости ( первый ведь капитана запросто сожрать может !), пользу от помполита ! ( продолжу)
На таких траулерах в 1940- 1950-х уходили в океан мурманские и архангельские рыбаки. Котлы на твердом топливе -угле. Экипаж почти сорок человек. Тесные кубрики на восемь рыбаков. Заливаемая в шторм палуба. Рыбу, в основном треску, чистили ( шкерили) и засаливали в бочки. Готовую продукцию сдавали на плавбазу.
"Рыбу - стране, деньги - жене, а сам - носом по волне" грустно шутили те, о ком говорили: "Рыбак - трижды моряк !".
Этот траулер - один из последних паровичков Архангельского тралового флота автор запечатлел на Северной Двине летом 1974 года. Тогда на смену таким судам уже пришли дизельные БМРТ, СРТМ, плавбазы, траулеры-заводы...На фото-траулер "Приморск" в Архангельске.
Продолжение рассказа Васильевича:
И начал помполит с парнем заниматься. Ежедневно, после матросовой вахты, приглашал "вологодского крестьянина" к себе. Буквы большие из газеты вырезал, слоги складывал. Парнишке долго грамота не давалась. Потом все же дело пошло. Газеты стал читать. Сначала по слогам, потом - все быстрее и быстрее.
Первый помощник решил, что пора обнародовать результаты. Пусть все видят: не даром он хлеб моряцкий ест. Шутка ли, за три недели парня читать научить !
И когда собрались командиры в кают-компании на очередное политзанятие, помполит пригласил новоиспеченного грамотея для всеобщего обозрения и демонстрации чудесной метаморфозы. Как подтверждения надобности политработников на рыболовных судах:
- Вот, товарищи, факт, заслуживающий внимания. К нам на пароход прибыл совершенно неграмотный деревенский паренек. На корову заработать в тралфлот приехал. Я занимался с ним три недели. Ежедневно. Буквы изготовил из подручного материала.
И результат - налицо. Конкретный пример пользы первого помощника капитана в экипаже. Пожалуйста, товарищ матрос, прочтите вот эту заметку в "Правде" о событиях в мире капитализма.
И тут капитан не выдержал. От его гомерического хохота задрожали осветительные плафоны и тонко зазвенели стекла в книжном шкафу.
- О-хо-хо, ох, ох, ох, не дайте погибнуть в приступе веселом !!! Водички налей, штурман !!!
Впрочем, все командиры уронили головы на стол и беззвучно тряслись от смеха...
Словно их подключили к сети в 220 вольт...
Помполит медленно багровел. Курсантик съежился, но стойко улыбался, сообразив, что капитан его в обиду не даст. Да и помполиту выгоднее было бы скорее замять эту шутку...
- Ох, не могу, ох разжалуют меня в трешники, в матросы, но парня в обиду не дам ! - вопил мастер.
- Вы посмотрите на этого придурка ! Он инженера грамоте обучать взялся ! Да ведь этот парень четыре курса высшей мореходки закончил. На практике у нас ! И откуда дураки на флоте берутся ! Пастух ! Инженера грамоте учить !!!
Политический помощник, окончательно побурев, вылетел из кают-компании. Парень выскользнул следом... А капитан, помощники-штурманА и механики, весь экипаж - все дружно тешились событием. Из курилки - в столовую команды, по кубрикам, и вахтам новость, обрастая новыми сказочными подробностями, гуляла по траулеру. Через год в Мурманском тралфлоте существовал почти эпос: "Как помполит инженера грамоте учил."
- Василич, а крепко парню нагорело за выходку ?
- Да ничего ему не было... За четыре месяца промысла у первого зло попритихло, да и не в его интересах было - раздувать шутку курсанта.
В характеристике парнишки фраза, конечно, появилась: "склонен к шутовству". ...
Флот юмористов ценит. И в обиду не дает. А мастер наш, Ян Яныч был мужик справедливый. "Я из вас либо моряков сделаю,либо уродов !" - говаривал. Но это так, для острастки. Практикантов пугал. Похвалялся: "Не пью, потому что свой танкер водки я уже выпил !"
В дневнике Тимо записал: "Слегка болтает. Встречная волна. Пришли в 20.30, поставили лихтер - 21, тут же взяли 23-й двухтысячник и вышли на Кемь..."
Последний раз редактировалось Vitalis Merta 20 сен 2019, 22:45, всего редактировалось 1 раз.
Часть пути от Беломорска до Кеми проходит по шхерному району среди островов, которые поморы зовут Кузовами. Всего островов шестнадцать. Еще Элиас Леннрот писал в своих путевых заметках о том, что русские пришельцы, узнав значение какого-либо карельского либо саамского топонима, тут же переделывали его на свой лад... В случае с Кузовами все обстояло еще проще. Когда новгородцы появились в 15 веке на этих берегах и побывали на островах, населенных саамами, они переиначили местное Кuz Oive ( Еловая Голова) в ныне известное КУЗОВА. Два острова - самые большие - называются Немецкий Кузов - 140 метров над уровнем моря и Русский Кузов - 123 метра. О живших здесь саамах напоминают на островах лишь каменные лабиринты да сейды..
Тимо рассказывает:
На утренню вахту я вышел на траверзе Соловков. К концу вахты мы пришли на Беломорский рейд, поставили лихтер-13 на якорь, взяли "тысячник" ЛС- 8915 и потащили его в Кемь под погрузку....
В Кеми берем лихтер - 26 и ЛС-8836. К нолям будем в Беломорске.
На следующий день мы снова в Кеми. Такая работа. В четыре утра отошли на Беломорск с лихтером -28, а в семь уже встали у причала в Беломорске. Надоедает. В деревню бы съездить.... Капитану об этом намекал, он не возражает. Писем нет ни от кого. И не пишу никому.
Утро сегодня не по-осеннему теплое, ветерок с SW- почти ласковый. Если не забывать, что до Полярного круга - рукой подать, погоду смело можно назвать славной. Голубое яркое море, оно кажется теплым и ласковым. Но - только кажется. Вода - ледяная... Штормит чаще всего по ночам. Днем - тихо и по-летнему тепло...
Из Беломорска нас отправили в Онегу. Хоть какое-то разнообразие. В Онеге я еще не был... Ночью море снова разгулялось не на шутку. Мы бежали в балласте. На вахте был третий. И он по-неопытности учудил. Проложил курс рядом с каменистой лудой, глубины над которой были достаточны для безопасного прохода "Ерофея". Но не учел малую воду отлива и волну более трех метров высотой с северо-запада. Случилось так, что пароходик снесло и он шел прямо над лудой. В момент прохождения нас подняло на почти четырехметровой волне и опустило точно на луду... Осадка у "Ерофея" - три с половиной метра. Не хватило глубины. ..
От удара вылетели из коек все, кто спал. Часть рундуков и столов от палубы в каютах "с мясом" оторвало. Все мгновенно наверх выскочили. Удар был такой силы, что ни у кого сомнений не было: проломили корпус. Василич был на высоте: немедленно организовал аварийную группу, по трюмам отправил. Подготовили пластырь, цемент, пробки, клинья - все как положено. А по палубе - волны. Ход сбавили и мотать пароходик стало невыносимо. Темень - хоть глаз выколи. До берега - миль двадцать, то есть, по сухопутному - около сорока километров.... Если затонет "Ерофей" - шлюпки на такой волне могут и не выгрести... Да и берег - весь в камнях, разобьет их на прибое... Тем не менее, на шлюпдеке боцман с матросами шлюпки к спуску готовят.
Но проверили все отсеки - нет пробоины ! Нет водотечности в корпусе !!! Да, лопнул от удара паропровод на лебедку. Да, на камбузе вся палуба осколками посуды усеяна. Да, у кокши синяков - не счесть. Моряки уже острят по поводу ее привычки голой спать...
Но нет водотечности ! Пусть валяет пароход с борта на борт, пусть стужа и тьма - корпус цел ! Не рвется стихия в "Ерофеев" корпус. Цел батюшко -"конек" ! Не зря поморы такие буксиры "коньками" называют. И шутки о синяках кокши уместны, и улыбаются парни: не одна ты, девица мореходная, из койки сегодня вылетела !
Сразу успокоился народ, хотя по каютам не тотчас разошлись. Побежал "Ерофей" дальше.
Лишь позже, по завершении навигации, когда пароход пришел в Петрозаводск и подняли его на слип, обнаружил капитан в брусковом киле стальном выбоину с кулак величиною. Я об этом узнал, проведав, что буксирчик мой. ставший родным за беломорскую навигацию, в Петрозаводск притопал на слипование. Сбегал на завод...
В этом постике речь пойдет о завершении рейса в порт Онега.
Сразу отмечу: его название происходит от одноименной реки и к Онежскому озеру никакого отношения не имеет. В Белом море есть залив, который называется Онежским. Собственно, на его берегу, в Беломорской губе и сам Беломорск находится. А порт Онега - к юго- востоку от Беломорска.
Еще в 18 веке порт посещали сотни иностранных судов. А Екатерина Вторая в марте 1781 года своим указом порт этот официально узаконила...
Впрочем, поморы и без ее указа использовали порт полноценно.
В советские времена были углублены подходные каналы. И во времена плаваний Тимо порт ежегодно в течение навигации с мая по ноябрь посещали более 300 торговых судов.
Для сравнения - в 2010 году их было всего сорок....
Тимо записал в дневнике:
Все закончилось благополучно и вскоре мы подошли к Онежскому приемному бую. Здесь уже ожидал лоцмана лесовозик "Константин Коршунов" из серии сухогрузов выборгской постройки. Всю серию официально называли: "суда типа" "Советский воин", но моряки прозвали эти лесовозы более лаконично - "фантомасы". Василич так и отметил:
- Вон, "фантомас" лоцмана ждет. Всего-то две тысячи с небольшим на борт берет, а без лоцмана в порт зайти не может ...
- Да, видать,по грузоподъемности, как наш "Балтийский"... Впрочем, "Балтийские" сюда без лоцмана заходят...
- Ну, у него осадочка побольше, "Болт" на три с небольшим метра сидит, а этот - более пяти.... Несколько лет назад проводили эксперимент: пытались "фантомасы", когда они из Балтики за лесом в балласте на Белое море шли, через Беломорканал проводить... Несколько рейсов сделали и отказались...
- У них же одна машина... Наш "Ерофей" и то в шлюз затолкнуть проблематично.....
- "Титану" еще сложнее. Он даже пресную воду в рыбном порту берет, иначе осадка шлюз пройти не позволит...
А у "фантомасов" еще и мачты посмотри какие ! На "Балтийских" - спички, а не мачты. Заваливаются....
- У нас преподаватель в училище есть интересный. Капитан первого ранга в отставке. Он у нас "Управление судном" вел на втором-третьем курсах. И по поводу "завалить мачту" говаривал:" Завалить можно только бабу. И то - не всякую с первого раза. А мачты - рубят !"
- Знаешь, я рыбак. И всякие эти ВМФовские выверты игнорирую... Что у вас на "Балтийском" капитан боцману командовал: "Руби мачты" ?
- Да нет, когда шли на Волгу, команда была: "Мачты опустить !"
- Вот именно. Это воякам от нечего делать выпендриваться не привыкать. А мы- народ штатский.
- Василич, кстати, а почему "фантомасами"-то пароходики эти прозвали ?
- Да поломки у них в машине случались совершенно загадочные. А фильм про Фантомаса в это время самым кассовым был...Вот и приклеилось....
Прошли эти "фантомасы" пару раз по внутренним путям и от идеи дурацкой отказались.
Ведь и лоцман им нужен аж от Ленинграда до Беломорска. И мосты на Свири разводить. Да и морякам невыгодно: они когда вокруг Скандинавии бредут, им валюта капает. А тут, в "кривом море" - одна нервотрепка.....
Я люблю свежую погоду, люблю стоять на руле и видеть, как пароход с шумом разбивает штевнем серые осенние волны. И даже минувшая ночь с ударом о камни кажется просто неприятным приключением из тех, о которых говорят: "Будет, что вспомнить.." В шторм рождается чувство единения с водной бесконечностью. Вероятно, именно это чувство, даже без меркантильной составляющей, заставляет людей уходить в моря...
В порту у лесоэспортного причала грузятся пиломатериалами лесовоз "Сосновец" из Архангельска и "Кобона" из Таллинна.
Из Онеги ушли в 13 часов. Ночью будем в Беломорске.
А утром мы спустили пары и встали на котлочистку. Кое-какие последствия от удара о луду, в машине все же требовали ремонта....
Грунтуем фальшборт, кочегары и машинисты чистят котел... Как здорово быть "по верхней команде". Вспомнилась практика на Северной Двине и котлочистка в Великом Устюге... После работ в котле тогда пришлось пойти в парикмахерскую и остричься наголо....
Тихая погода, как в августе. Почти летний вечер... По каналу скользит бесшумно "Волго-Балт". Пароход "Ямал" привел с морского рейда лихтер. У причала дремлют спасатели Спецморпроводки: "Кронштадт" и "Челюскин" -они проводили на сибирские реки очередной караван речных судов и возвращаются в Ленинград через Беломорканал.....
Засыпает Беломорье, отдыхает от вчерашнего шторма......
Второй помощник Василич и архангельский поэт Анатолий Левушкин.
Онежский залив Белого моря. Здесь нет высоких берегов, как в Кандалакшском заливе. Здесь мелководье, луды, камни и нет песчаных пляжей. Но здесь - поморы-карелы издревле строили деревни в устьях рек. Кузема, Кемь, Сорокка, Вирма, Сумпосад, Нюхча....
Поморы на протяжении веков мирно встречались с норвегами. Существовал даже общий язык. Печально, что ныне идея Баренц-региона вновь признана вражеской и контакты с соседями тихо сводятся на нет....
Знакомый житель Осло, бравый отставной офицер королевского флота Эрнст, несколько лет подряд приезжавший к нам в Карелию, рассказывал: "Мне всегда интересны были люди из соседней страны. Однажды на Шпицбергене я напился с русскими моряками и меня чуть не выгнали со службы.. Но мне всегда было старанно слышать утреннюю дежурную фразу старшины еще во время срочной службы в пору моей молодости. Он строил нас на плацу, показывал в сторону границы и стандартно произносил: "Там живут плохие люди !" Я не верил. И убедился: люди у вас, как и везде, разные. Но власть - традиционно подлая . Иначе, чем объяснить, почему вы живете так бедно в богатейшей стране мира..."
Из дневника Тимо. Практика на Белом море. Сентябрь 1972 года.
Мы стоим с лихтером в Кеми. Уже 14 сентября. Туман.
Василич спросил:
- Ты любишь стихи ?
- Смотря чьи...
- Есть в Архангельске поэт Анатолий Левушкин. Он - приезжий. Не помор. Но вот бывает так - человек издалека, но проникся Севером, полюбил наши скромные края. И пишет прекрасные стихи о Белом море, об Арктике, о Северной Двине твоей любимой, об Архангельске. Вот, посмотри, пока стоим на якоре. А я понаблюдаю за обстановкой. Только чайку принеси с камбуза...
Я сбегал за чаем и стал листать маленькую книжечку. Издана в Архангельске в 1970-м году. Здесь и про Мудьюг, и про Павлина Виноградова. Белая ночь. Над Архангельском пух тополей. Зимний Берег. Морошка....
В это время ожил радиотелефон и диспетчер предложил готовиться к рейсу. Туман уходил, гонимый налетевшим порывом ветра...
Мы вышли из Кеми в семь утра и в двенадцать пришли на Беломорский рейд. Без захода в шлюз взяли тысячник и снова отправились в Кемь.
Погода стала совсем летней. В Кеми мы не стояли. Забуксировали на рейде тысячник с "дубами" и - по знакомой дорожке проливами между Кузовов - в Беломорск.
Между вахтами я читал Левушкина и даже выписывал некоторые строчки в дневник:
" В Архангельске белые ночи. И в полдень Архангельск дневной.
Я с белою ночью воочью встречаюсь над сонной Двиной.."
И вспомнился двинской плотовод, огромность реки, лесовозы на рейде, плоты, шутник Ванюшка из тихого Кич-Городка.... Два года прошло. Жаль, давно в Архангельск не ходили.
"Над Архангельском - пух тополей. Невесомый. Неслышный. Свободный.
Все щедрей, все смелей, все полней куролесит снежок нехолодный..."
Сейчас и ночи не белые. И пух тополей давно уже унесло в море...
Я записывал полюбившиеся строчки и еще не знал, что куплю в Петрозаводске точно такой же томик. И будет он со мной кочевать по каютам сухогрузов, побывает и в Архангельске и в Иране, и в Средиземке. Вместе с томиком "Калевалы" и рассказами Василия Белова.
А пятнадцатого числа капитан отпустил меня съездить в деревню. В 00.30 я высадился на стоящий на рейде лихтер. "Ерофей" ушел, а мы со сбежавшей на "Титан" кокшой Валентиной ждали рейдовый буксир "Шлюзовой". Он потащит лихтер в канал. "Шлюзовой" все не приходил. Мы бродили по лихтеру и я напевал любимую песенку Василича, которую он бормотал, когда видел "Шлюзовой": "По реке плыл "Шлюзовой" из деревни Клюево... И куда же ты плывешь, этажерка хренова ?!"
А потом я читал Валюхе стихи Левушкина, она слушала внимательно и сладко чмокала меня в щечку... Шкипер и его шкипериха ушли спать, оставив нам чайник, сахар, белый хлеб и масло....
В трюме глухо стучал генератор, в иллюминатор смотрела черная сентябрьская ночь. Мой поезд утром. Вероятно и "Шлюзовой" до утра не придет. На лихтере нет радиотелефона.
Капитан отпустил меня всего на трое суток. Пока "Ерофей" ходит между Беломорском и Кемью. Поезд от Беломорска до Вологды тащится долго... Почти сутки.
Утром притопал долгожданный "Шлюзовой" и забрал нас в Шижню. Я поднялся в рубку "этажерки". На залив опустился туман и высоченная надстройка маленького, но мощного канального дизель-электрохода создавала иллюзию полета над туманом...
На поезд, уходящий в 8.49 я все же успел...
Последний раз редактировалось Vitalis Merta 06 сен 2018, 00:43, всего редактировалось 1 раз.
Сутки в древней Вологде и в деревне. Друг Гурий и картошка.
Вологда конца 1960-х- начала 1970-х. Центр города. Этому снимку более сорока лет. Но центр города мало изменился. Конечно, с тех пор Вологда значительно выросла. Особенно заметен рост древнего северного города, когда едешь из Ярославля. Недалеко от Вологды дорога поднимается на высокий угор и открывается впечатляющая панорама.
Вырос город и ввысь и вширь. Вот только нет больше в этом городе Сухонского речного пароходства. Ликвидирован судоремонтный завод. А ведь еще в середине 19 века пассажирские пароходы ходили по Сухоне и Северной Двине из Вологды до самого Архангельска. А по Северо-Двинской системе - на Шексну и в Петербург. В свое время много говорили и писали о вреде, который наносит интенсивное судоходство северным рекам. Ныне почти нет водного транспорта на Сухоне и Северной Двине. Но не стало больше в этих реках рыбы. И обмелели они настолько, что пароход-реликвия "Н.В.Гоголь" (построен в 1912 году), который помню еще как обычный пассажирский на Двине в 1960-х, ныне может добраться вверх по реке только до Котласа.
Из дневника Тимо:
Утром шестнадцатого сентября я приехал в Вологду. Зашел к тетушке и сразу же уехал в деревню. Правда, на первый автобус опоздал, поэтому сел на тот, что шел до Кубенского. Оттуда ехал попуткой. Не привыкать. В Кубенском зашел в магазин и увидел часы.. Давно мечтал о таких: плоский корпус, красивый лаконичный циферблат..Конечно, в Петрозаводске нашел бы не хуже, но по опыту знаю: после практики в училище будет весело и отставать от тех, кто уже побывал в загранке, будет не солидно. А значит - до Нового года деньги закончатся.
Часы стоили 32 рубля. На циферблате было начертано " Raketa". Вероятно, из готовили на экспорт, но по какой-то причине забраковали и отправили в далекое Кубенское на потребу колхозникам. Брак, надеюсь, не в механизме. Часы шли ровно, тикали четко. И я их купил...
Погода в деревне стояла изумительная. Впрочем, и в Беломорске в последнее время потеплело. После того ночного шторма...
Вечером приехала тетушка с сыном- копать картошку. Старый друг Гурий тоже здесь.
А на следующий день мы с Гурием сидели у него и пили водку. Вспоминали Устюг Великий, друзей, училище. Гурий работает на "Волго-Балте" вторым помощником. Недавно они стояли в канале и встретили самоходочку из Котласа. А на ней - Илью. Шла самоходочка в Ленинград.....
Вечером в клубе на танцах была Галка. Ее и провожал до утра.
Наутро старики ворчали: приехал на один день, с Гурием просидел полдня, картошку копал, а на ночь исчез... Как поедешь-то ? Не спавши ?
А мы с Гурием отправились на остановку и через час были в Вологде. Посидели в желдоркабаке, а в 12.30 мурманский поезд потащил нас на север. "Волго-Балт" Гурия предположительно в Медгоре и посему он едет со мной до Беломорска.
Обо всем переговорено, душа вином отравлена, Галка ласково вспоминается... Завтра снова - Беломорье, "Ерофей", лихтера, Соловки, проплывающие мимо...
Девятнадцатого сентября Беломорск встретил дождем. Гурий уехал в Медгору догонять свой "Волго-Балт", а я ждал "Ерофея", который топал из Онеги и ожидался ночью...
Получил письмо от девушки забытой и далекой... И вспомнилась ласковость и нежность...
Двадцатого утром пришел "Ерофей". И снова - рейс в краткозвучную Кемь. На море - шторм. Осенний и немилосердный. До Кеми шли восемь часов. И все восемь часов стоял я на руле. Отрабатывал поездку. Тяжко.
Сейчас 22 часа, мы приткнулись под борт лихтера 8815, ждем рассвета. Ночью в шторм в Кузовах опасно.
22 сентября привели из Кеми лихтер "Гага" и встали на бункеровку. "
До свидания Белое море. И запавший в душу "Ерофей"
Я уже упоминал, что эти небольшие буксиры, построенные в 1950-е годы, в нескольких экземплярах дожили до нынешних дней. Один из них - "Адмирал", бывший "Адмиралтеец" находится в Таллинне. Печально было узнать, что такой же пароходик "Прокатчик" недавно разрезали на металл в Архангельске.
Еще бегают два таких буксира в Питере... Вероятно, всех переживет таллиннский "Адмирал". В Эстонии умеют хранить старину...
Тимо рассказывает:
Сегодня уже 23 сентября. Трансбеломорская линия Сорокка - Кемь продолжает работу. Читаю Анатолия Левушкина....
"На Белом море - волны беглые.
Над Белым морем - ночи белые.
Совсем без меры и без дна
Над Белым морем белизна....
Вскипают волны, берег моя, скалистый берег вымыт в лоск.
Так вот какое Беломорье, поморский город Беломорск !
Безлюдно.Тихо. Ой, морока ! Да как же так !
В белесой мгле, смотрю, девчонка-беломорка
Навстречу выпорхнула мне.
И белокур лукавый локон, косынка легкая бела.
Она столкнула карбас ловко. Была и словно не была !
Лишь волны в берег бьют без пауз
Всю ночь без устали, без сна,
Лишь в Белом море - белый парус.
Над Белым морем - белизна..."
Скоро Беломорск. Топаем створом с лихтером - 10. На лихтере встретил нашего машиниста с онежского буксира - Николая.
А 24- го снова рейс в Онегу, потом - стоянка в Шижне. Осень все более становится приполярной, стылые ночи, стылые ветра. Зимние песни поют они по ночам, зимний цвет набирает море и через месяц навигация здесь закроется.
Занятия в училище начнутся в январе. Вчера вызвали в кадры и тот самый кадровик, что пытался отправить меня на "Балтийский -18", ехидно сообщил, что из пароходства пришла бумага: мне открыли визу и предлагают прибыть в управление пароходства....
Последний рейс на маленьком "Ерофее". Грустно расставаться с тобой, пароходик... Ты, наверное, последний паровичок в моей речной-морской биографии.
Двадцать восьмого сентября я получил расчет и зашел на стоящий у стенки "Титан". Там теперь работает Валюшка- наша сбежавшая сюда кокша. Здесь она- буфетчица. У нее и наша новая кокша - Любаша. Мы славно посидели с коньячком и Любаша поехала провожать меня на вокзал... Девчонка-беломорка. Как у Левушкина в стихах...
В стольном карельском городе Петрозаводске, который на бабушкиной карте,( которую она хранит с военных времен ), обозначен как Äänislinna, я был в четыре утра. Днем в управлении пароходства получил направление на стоящий в порту "Морской-3" и на два месяца ушел бороздить просторы Балтийского моря...."
Записки о загранрейсах мы пропустим и вернемся к дневнику погибшего на Северной Двине Ильи. К тем двум тетрадочкам, которые начинающий помощник капитана Тимо получит летом следующего года от друга из Великого Устюга Александра во время встречи в Архангельске.
Онего. Онежское озеро. Äänisjärvi.
С финского языка название дословно переводится, как "голосистое озеро". Карельское море шепчет древние руны.Тихо шепчет летними белыми ночами. С ревом и воем ветра осенними штормовыми неделями шепот становится песней стихии. Редко бывает Карельское море тихим. Без устали ласкают волны его берега. Скалистые и песчаные. Берега, похожие на беломорские. С галькой и плавником на тихих пляжах. Берега, дивно чистые в те далекие годы. С живописными деревушками по шхерам северных заливов. Полупустыми, заброшенными уже тогда... Онего. Второе море моей юности. Третьим было Белое. А самым первым - море детских летних каникул - Кубенское озеро.
Тимо рассказывает.
Еще два месяца практики на Балтике промелькнули незаметно. Было много работы. На сухогрузе загранплавания все гораздо сложнее. Короткие рейсы. Разгрузки - погрузки. В основном - дрянным польским углем на Ленинград. В Зунде мы столкнулись с паромом. В Ленинграде отмывали пароход от остатков угля, загруженного в Гданьске. Шли в стылое Онего, в Шалу за пиломатериалами для ГДР. Там грузились медленно: с небес сыпались осенние затяжные дожди и погрузку прекращали. Команду нельзя было назвать малопьющей. Но пили тихо, без веселых песен под гитару.
В Ленинграде боцман заглянул в каюту:
- Заскочи ко мне..
Я зашел. Боцман открыл ящик письменного стола, там стояла стопка с коньяком.
- Пей скорее !!!
Я хрястнул одним глотком.
Боцман улыбнулся:
- Это за меня. Именинник я сегодня !
- Поздравляю, Ваня !
- Спасибо. Не обессудь. Тут перед твоим приездом шмон был. Мотористы набрали водки и заныкали по каюте. А мы в Швецию шли. Помполит перед таможней прошел по каютам, водку нашел... И нет, чтобы за борт. Сдал таможенникам.
Мотористов списали. Капитан и тот же помполит выговор в пароходстве схлопотали... Так что будь начеку. Помполит у нас молодой. Из Архангельской мореходки. Ему бы трешником работать, ан нет. Зрение, видишь ли подвело. А партбилет выручил. Съездил на курсы и теперь лютует...
- Ну, спасибо за информацию.
Вот в таких напрягах и промелькнули два месяца.
Я снова в Петрозаводске. На слипе завода - старый друг "Ерофей" и мой онежский буксир "Пахтусов". Вот это встреча !
Долго стою у слипа и внимательно сравниваю. Озерный "Пахтусов" подлиннее "Ерофея". Зато корпус "конька" завидно мощнее. Конечно, на "Пахтусове" каюты гораздо просторнее и это заметно даже по иллюминаторам.
Но осадка ! "Ерофей" сидит в воде на метр глубже. И его корпус - весь в зеленых водорослях. Последствия беломорской прописки.. У "Пахтусова" корпус почти чистый. В пресной онежской водичке бродит озерный пароходик....
Когда-нибудь сделаю две модели этих буксиров. И на полочке дома пристрою... Впрочем, интересно будет разместить рядом и двинской плотовод. Но тот - явно не этой породы. Колесный, совсем без прознаков приспособленности к борьбе со стихией. Чисто речное судно...Как бы то ни было, все равно вспоминаю его с теплотой... Первый мой пароход...
А эти два... Похожи. Но у "Ерофея" мощная морская мачта. И ядреные шлюпки. Элегантные шлюпбалки "Пахтусова" не сравнимы с сильными и лаконичными механизмами "Ерофея". А фальшборта... А мостик....
При том, что "Пахтусов" - буксир озерного класса с правим работы в прибрежных морских районах, а "Ерофей" - портовый буксир....Но все у "Ерофея" - более ядреное, более надежное. И смотрится "Ерофей" рядом с "Пахтусовым" как крепкий крестьянин - мужичок рядом с холеным городским интеллигентом. Ухоженным, чистеньким, но в силе мужичку уступающий....
Пароходы - как люди. Все разные. И в каждом - своя особая прелесть, свои милые приметы. В первом моем буксире, двинском "генерале" - конечно же тоже.
Последний раз редактировалось Vitalis Merta 08 ноя 2015, 15:47, всего редактировалось 1 раз.
Путь из варяжского Белого моря в обще-европейскую Балтику.
Рейд Вознесенье на Онежском озере. Здесь воды Онего уходят по древней Свири - Syväjoki - Глубокой Реке - в огромную Ладогу - второе Карельское море. А точнее - первое. Ладога больше Онего почти в два раза. Ладога - самое большое озеро географической Европы. И самое глубокое.
Снимок сделан в 1969 году. Тогда рейд Вознесенья был оживленным водным перекрестком. Справа - танкер "Волгонефть" спешит в Балтику. Со Свири выползает неспешно сухогруз "Балтийский". На Петрозаводск или дальше - на Север, в Белое море. Ждет лоцмана СРТМ - рыболовный траулер, построенный на петрозаводском "Авангарде" и идущий на Балтику. Вознесенье - пересечение речных дорог на восток - в Волго-Балт и на Волгу. Или в Северодвинскую систему - на Кубенское озеро, в торопливую Сухону до Великого Устюга, а то и дальше - до Архангельска... На запад - в Балтийское море. На север - в море Белое, Баренцево, а то и в Восточную Арктику. Еще знаменитый писатель Виктор Конецкий вел этим путем свое рыболовное суденышко аж на Дальний Восток. О чем и поведал нам в повести " Завтрашние заботы".
Тимо рассказывает:
В июле я получил диплом и направление в пароходство на должность третьего помощника капитана. Рабочий диплом штурмана малого плавания в Архангельске я тоже получил без задержек: помог ценз, заработанный в прошлом году на "Ерофее".
В Архангельске встретил однокашника из Великого Устюга Александра. Узнал о гибели Ильи. И получил для прочтения дневники старого друга. Читать начал еще в августе, в отпуске, когда отдыхал в деревне на берегу озера Кубенского.
Сейчас снова сентябрь. Проходим Вознесенье. Идем в ГДР с пиломатериалами. Работы много. Навигационные карты. Зарплата экипажу. Множество разных документов. Капитан грузит меня по полной программе.
И все же понемногу читаю записки Ильи и его переписку с таинственной красавицей.
Из тетрадочек Ильи.
"Почему-то снилась зима. А я в серой, да-да, в серой солдатской шинели ! Белый снег под ногами. Деревня. Знакомая фигурка у клуба. Она ? - Милый ! Зимняя дорога. Слова, слова. Дом. Ласковость и нежность. Снова волосы коснулись щеки, ласка ее лилась на меня, на лицо, на грудь. Сон... К чему ? Бывают ли вещие сны ?
Мы стоим в Вологде. Грузимся на Вытегру. Вовчик прислал письмо из Заполярья. Стихи:
"Да, я скоро уеду отсюда... Прогремит мой поезд по сопкам..."
Володя служит. Через год - ДМБ."
Северная Двина. 1968 год.
Есть в Вологде хорошая поэтесса Ольга Фокина. Давно, в годы, когда был сделан этот снимок, Ольга Фокина написала прекрасные стихи о родной реке. Родилась она в Архангельской области, близ Верхней Тоймы, а с 1963 года живет в Вологде. Но истинные северяне - они с Севера. Ведь и Двина Северная - продолжение торопливой Сухоны. И тихого совсем не судоходного летом Юга.
" В неизменной фуфайке сосновых лесов, холодна и порой диковата,
Ты не рядишься в крылышки парусов, лишь плоты на тебе, как заплаты.
И хотя день и ночь сарафан голубой катерами прилежно утюжишь,
Все равно недосуг любоваться собой - надвигаются долгие стужи.
А когда по ночам на твоих берегах запоют о красавице Волге,
Соберешь ты, и спрячешь поспешно в рукав частых звезд голубые осколки.
И раскинешь туманы, от взглядов таясь, - видно песни тебя всколыхнули, -
И росою обильной наплачешься всласть за короткую ночку июля.
А с рассветом опять пароходам гудеть. Росы вспыхнут и высохнут вскоре,
Только мелкая дрожь пробежит по воде
От истоков до Белого моря.
О разливах, о плесах твоих золотых мало песен поется в народе:
То ли люди не видят такой красоты, то ли слов, чтобы спеть не находят...
Тимо рассказывает:
"В Ленинграде стояли у моста лейтенанта Шмидта. Здесь же ждали разводки еще несколько БОПовских теплоходов. Отпросился у капитана съездить к бабушке - матери моей мамы. Она живет недалеко от Ленинграда и всегда рада меня видеть. Сестры ее живут в Ленинграде, но она предпочитает обитать в своем городке, лишь изредка бывая в бывшей столице.
Электричка быстро добежала до бабушкиного городка и радость встречи была лучшим впечатлением месяца. Пришли родственники, много расспрашивали меня о работе, о рейсах в загранку.
Честно говоря, я уже почти пресытился впечатлениями от Европы и только посещение Хельсинки запомнилось особо. В Хельсинки жила бабушкина родственница, двоюродная сестра. Благодаря старпому, с которым мы увольнялись в город, удалось тетушку посетить без озвучки. Старпом сам имел в Суоми родственников и проникся ко мне симпатией на тему финской родни.
Наблюдения финского бытия заставляют задуматься об истинном социализме. Но, как сказал старпом Тойво Иванович, задумываться на эту тему нежелательно, ежели я хочу продолжить карьеру моряка заграничного плавания..."
Из дневника Ильи:
"Девчонка, ты опять пришла ко мне, и опять во сне. Почему не наяву !?
Хочу к тебе, в синий август, туда, где дорога через поле к озеру, где тихая речка и тополя на пригорке...
Река совсем черная и холодная. Стоим. Завтра опять рейс в Ленинград. Сегодня уже 10 сентября. Неужели судьба без умысла доброго подарила мне тебя и рейсы в твой город..."
"На Питер не пощли, стоим в Соколе, грузимся на Архангельск. Дальше от тебя побежит наш теплоходик. Написал письмо. Жду ответ с нетерпением. Возможно, он успеет в Котлас, когда пойдем обратно. А вдруг мы больше не пойдем в Ленинград ? Пусть придет письмо доброе и радостное. Устал от неведения. От молчания.
Девятого сентября. Месяц назад я был счастлив днем грядущим.... "Хорошие, милые были..."
"Одиннадцатого сентября в Котласе я получил ее письмо. Как ответ на предыдущее, написанное еще в августе. Она написала ! Весь день летаю не касаясь палубы. Как пернатый. Милая девчонка ! Так перепутать все в моей голове, так свести меня с ума ! Меня, идиота, кто считал, что любовь - это мимо меня. Я молчу. Покоряюсь. "Мне бы только смотреть на тебя...
